В этом году исполнится 50 лет со дня смерти Александра Петровича ДОВЖЕНКО. За прошедшие полвека на Украине и в России увидели свет сотни страниц архивных материалов, документов и воспоминаний о Мастере. Скромный вклад внесли в это и «Киноведческие записки». Однако неизданного, как мы понимаем, еще много. В Российском Государственном архиве литературы и искусства хранится архив А.П. Довженко, переданный его женой Юлией Ипполитовной Солнцевой. Оставленное ею завещание разрешает опубликовать эти документы только в конце 2009 года. Но постепенно начинают раскрывать свои тайны другие архивы. В частности — Государственный архив Службы безопасности Украины. Его работники передали нашим украинским коллегам из журнала «Кино-коло» весьма специфические документы о жизни и деятельности Александра Довженко, большая часть которых печатается впервые. С любезного разрешения редакции «Кино-коло» мы перепечатываем их, а также предварявшую их статью — с разрешения ее автора, известного украинского киноисторика и критика Леонида Череватенко.

 

 

Прежде всего надо сказать, что мы могли бы никогда не увидеть, не прочитать этих документов: у них был вполне реальный шанс бесследно исчезнуть, развеяться дымом в небесах. В том, что они сохранились, немалая заслуга, а может быть, даже гражданский подвиг работников архива СБУ, которые очень профессионально все спрятали, положили в темный угол. Ведь предыдущий политический режим пытался уничтожить лишние — не слишком приятные или совсем неприятные — доказательства своей активности, что, на наш взгляд, было по меньшей мере расточительством, если не сказать — преступлением. Так вот, эти документы засунули подальше и постарались забыть об их существовании. До того момента, когда появилась возможность высвободить их из заточения и обнародовать. И тут назовем фамилию — хотя бы одну — Вячеслава Попика, к сожалению, уже покойного.

Знакомясь с этими наконец-то рассекреченными документами, мы должны постоянно помнить об их происхождении: это служебные записки, доносы, иногда писавшиеся под диктовку заказчика, подготовительные материалы, которые предшествовали если не аресту, то иным репрессивным действиям. Таким образом, далеко не все приведенные факты являются истиной в последней инстанции и отнюдь не все надо принимать на веру. «Документы врут, как люди», — заметил как-то Юрий Тынянов. И был прав. Не следует забывать и о специфических обстоятельствах работы советских спецслужб: чаще всего их интересовала не информация, а диффамация, конечной целью которой становилось моральное преследование, а то и физическая ликвидация. Тут правда перемешана с ложью, а реальность уступает место измышлениям. Читая их, не будем забывать и о том, что за этими документами стоят живые люди, и они, естественно, разные, и отношение к Александру Довженко у них разное: одни уважали его и по возможности выгораживали, другие ненавидели и сознательно топили.

Доподлинно известно, что кинорежиссер не был «сыном помещика», не служил в гетманском войске, тем более не был «адъютантом гетмана Скоропадского», никогда не был он и «активным участником украинской националистической организации УВО». Исходя из поставленных перед ними задач и требований момента, писавшие зачастую «гнали мульку», чтобы все выглядело покруче. В этом ряду стоит и свидетельство о том, что «Довженко, будучи членом петлюровской банды, принимал участие в еврейских погромах в Фастове и Казатине», и утверждение, будто он, окопавшись на Владимирской горке, палил из пушки по красногвардейским шеренгам.

Однако в чекистских документах есть немало ценного и важного для понимания реальной биографии Александра Довженко. Нам известна конфликтная ситуация в среде харьковских писателей. Чекисты ее разъясняют: «Довженко пребывал в группе оппозиции ВАПЛИТЕ[1] и даже внутри ВАПЛИТЕ выступал против ее руководства, за что подвергался нападкам «ваплитовцев» — с обвинениями в «зрадництве»[2]… Собственно, по существу истории, история с Довженко и произвела фактический раскол ВАПЛИТЕ». А это означает, что Александр Довженко, который имел отношение и к «Гарту»[3], и к «Плугу»[4], и к ВАПЛИТЕ, нисколько не кривил душой, когда в своей «Автобиографии» 1939 года писал: «Надо думать, что верховоды этих организаций считали меня маленьким иллюстратором при себе, да к тому же карикатуристом, этаким веселым хлопцем, а мне часто печально было смотреть на их беспросветную провинциальность, бескультурье и узость. Порой мне казалось, что я не на вечерах, а на вечеринках, не на заседаниях, а на гулянках, и я начал отходить от них».

Документы неопровержимо свидетельствуют о том, что с великим мастером обращались, как с будущим политзаключенным, который по определенным причинам пока что до поры до времени находится на свободе. В качестве примера можно привести рассуждения «досточтимых» Довженковых «опекунов» о том, выпускать его за границу или не выпускать. (Это уже после блистательной «Земли».) Кстати, здесь еще раз опровергается подлая версия о якобы агентурной деятельности Александра Довженко, которую ввел в оборот, распространил и до сих пор отстаивает Роман Корогодский. Довженко обвиняется в том, что он предотвратил Второй зимний поход под руководством Юрка Тютюнника[5]. Дескать, именно для этого его «вживили» в дипломатическую структуру. Тогда как быть с такой записью: «Довженко… в прошлом петлюровец, благодаря связям, избегнув наказания, сумел устроиться в 1921–1922 гг. на ответственную работу в полпредстве УССР в Польше, а затем в Германии»? Действительно, яснее не скажешь.

В конце 1929 года, в тот момент, когда подходили к концу съемки гениальной «Земли», «доброжелательный» и «очень внимательный» коллега информирует органы: «Много картин снималось гражданином Довженко. Много средств было затрачено, десятки тысяч рублей, рабочих денег, угробили они на них, а картины никудышные. Почти все они не имеют успеха и валяются среди бракованных картин. Честно говоря, обидно, что какой-то петлюровец обирает Советское правительство. Под этим кроется вот что: режиссер Довженко, настроенный против Советской власти, вредит ей. Он мешает провести пятилетку и мешает поднять тяжелую индустриализацию».

Мы имеем возможность убедиться в том, как внимательно, скрупулезно, досконально изучали чекисты каждый план, каждый кадр, каждый монтажный стык, буквально каждое слово и каждую интонацию в его фильмах. Сегодняшние исследователи могут позавидовать настойчивости и профессионализму, казалось бы, непрофессиональных своих предшественников. Чтобы ни у кого не было иллюзий насчет того, как рождались шедевры, предлагаем ознакомиться с эстетическими соображениями информационного отдела ГПУ: «Особенно капризничает Довженко при составлении сметы… капризничает Довженко и при приеме декорации… не менее возмутительно… приглашение актера Михайлова из Москвы на роль попа… в Киеве нельзя найти подходящего актера (или даже просто типа, а не актера) на данную роль…» Чувствуете убийственную иронию? Александру Довженко, наверно, было не до смеха.

В этом контексте не странно ли звучат голоса наших «патриотически настроенных» обличителей, которые называют «Землю» и «Ивана» произведениями просталинскими, низкопоклонническими и тому подобное. «Иван» даже попал в ретроспективу «тоталитарных фильмов» — наряду с киноопусами гитлеровской Германии, о чем со сладострастной радостью (злобой) сообщили украинские киноведы. В то время как искусствоведы тридцатых годов констатировали нечто совсем иное: «В среде националистической интеллигенции (эти фильмы. — Л.Ч.) были отмечены положительной оценкой». И наоборот: «партийными кругами они были признаны контрреволюционными националистическими фильмами». Так-то, уважаемые господа, взгляды, как видим, не сходятся.

Мы справедливо жалуемся на то, что кино недостаточно финансируется. Что украинский кинопрокат уничтожен «всерьез и надолго», что наши киномастера прозябают в отсутствии работы и от бездеятельности теряют квалификацию. И эти факты неоспоримы. Однако, хотим мы того или не хотим, а 50-летие со дня смерти Александра Довженко неотвратимо надвигается — и к этой дате уже пора готовиться. Подумаем над тем, что мы можем сделать.

Российские коллеги вряд ли отдадут нам довженковские рукописи. Хорошо, если допустят кого-нибудь в архив кинорежиссера. Так что на академическое издание произведений Довженко в ближайшие годы рассчитывать не приходится. Однако мы имеем законное право и обязаны еще раз поставить перед москвичами вопрос о перенесении останков Александра Довженко в Киев — в соответствии с его завещанием. Можем, если захотим, подготовить более полное и достоверное, чем у Миколы Куценко, издание «трудов и дней» мастера. Можем издать — дополненные и уточненные — его дневники.

Ну, а Государственный архив Службы безопасности Украины мог бы в будущем году подарить читателям целый том уникальных документов, связанных с именем Александра Довженко.

Это в наших силах.

 

1. ВАПЛИТЕ — Вольная академия пролетарской литературы. Писательская организация, существовавшая в 1926–28 гг.

2. Зрадництво — измена, предательство. Документ, из которого взята цитата, написан на русском языке, украинское слово дается в кавычках.

3. «Гарт» — Союз пролетарских писателей. Основан в 1923 г. При нем издавались одноименный альманах и журнал.

4. «Плуг» — литературно-художественный журнал. Выходил в 1920-е годы.

5. Тютюнник Юрко (1891–1929) — украинский военный деятель, генерал армии УНР.

 

Примечания Елены Мовчан