*Вопреки опасениям, кинофестиваль 1981-го года был не таким уж плохим. Показали три хороших американских картины: «Полуночный ковбой» (без сцены в кинотеатре), «День саранчи» Джона Шлезингера, а также «Возвращение домой» Хэла Эшби. Говорят, обманули продюсера: обещали купить две его картины и не купили ни одной. Кроме того, были: «Человек-слон» Дэвида Линча, «Оранжевый солдат» Пола Верховена, «Мефисто» Иштвана Сабо, «Любовная страсть» Этторе Скола, «Мой американский дядюшка» Алена Рене (этот фильм потом купили). На кинорынке мне удалось впервые посмотреть «Агонию» Элема Климова. Она, к сожалению, показалась устаревшей.

На конкурсном показе от США был фильм Джона Хьюстона «Victory» (наши назвали его «Спасение в победе»), своеобразный ремейк советского фильма «Третий тайм», ссылка на который отсутствовала, вопреки хваленой щепетильности западных кинематографистов в вопросе авторских прав. Действие происходило не в Киеве, а в Париже, на центральном стадионе. Играли военнопленные союзники с фашистскими оккупантами. Естественно, «наши» (а участвовали в съемках такие футбольные звезды, как Бобби Мур, Поль Ван Химст, Казимеж Дейна и даже сам Пеле) выиграли и с помощью восторженной толпы на глазах полностью деморализованной охраны разбежались по свободолюбивой французской столице…

Этот фестиваль для меня был примечателен еще одним событием. На кинорынке, который проходил в ДК МЭЛЗ, я впервые увидел фильм на видео. Он назывался «Оркестр клуба одиноких сердец под управлением сержанта Пеппера». Самих битлов в фильме не было, зато участвовали Питер Фрэмптон, Элис Купер, «Би Джиз», Тина Тернер, исполнявшие их песни. Качество звука и изображения (на достаточно большом экране) было весьма приличным, правда, отсутствовал перевод.

Сезон 1981/82 года прошел незаметно. Болгарская неделя, бразильская ретроспектива в «Иллюзионе», шведская неделя… Летом 1982 года у наших идеологов, наконец, дошли руки до «Иллюзиона». Участились финансовые проверки, постоянно «наезжали» цензоры из Госкино, причем главным среди них был некто Голубев. Пошли упорные слухи о передаче кинотеатра в ведение кинопроката, заговорили и о новом помещении—назывались кинотеатры «Факел», «Слава». «Закоперщиком» этой кампании стал тогдашний зампредседателя Госкино Александров, у которого с кинотеатром были какие-то свои давние счеты.

Однако все обошлось тем, что сняли директрису, которая двенадцать лет «держала» кинотеатр (за что ей отдельное спасибо!). На ее место пришел бывший директор кинотеатра «Октябрь», солидный такой «барин». Как ни странно, хуже при нем не стало. У начальства он был на хорошем счету, в программу кинотеатра особо не влезал, и вскоре все вернулось на круги своя.

Незаметно наступил ноябрь. 10-го числа скончался Леонид Ильич, и программы всех зрелищных заведений были срочно перекроены на «серьезный» лад. Но уже через неделю в Доме Кино показали несколько французских фильмов, среди которых был «Профессионал» с Бельмондо, ставший, как теперь видно, лебединой песней того, прежнего, Бельмондо.

По-прежнему проходили просмотры в творческих домах, к которым добавился зал Дома художников на Крымском валу.

Фестиваль 1983-го года тоже был на уровне: «Тутси» с Дастином Хоффманом, «Король комедии» Мартина Скорсезе, «Фрэнсис» с Джессикой Ланж, «Без злого умысла» с Полом Ньюманом, «Хэмметт» Вима Вендерса, «Лола» Фассбиндера, «Свинцовые времена» Маргарет фон Тротты, голландский фильм «Вкус воды», каннский триумфатор «Легенда о Нараяме» (его показали только в Доме кино, да и то порезанным), «Ганди» Ричарда Аттенборо, датский фильм «Заппа» молодого режиссера Билле Аугуста.

Кое-какие из этих картин были куплены. Кроме того, были две очень хорошие ретроспективы. В программе фильмов Рене Клемана удалось посмотреть в оригинале «У стен Малапаги» с Жаном Габеном, а также две редких картины—«Бег зайца по полям» и «Приходящая няня». Кроме того, в обширной ретроспективе Стэнли Крамера показали «Корабль дураков», «Гордость и страсть» с Кэрри Грантом, Фрэнком Синатрой и юной Софи Лорен и его последний фильм «Спотыкающийся бегун».

Чтобы успеть посмотреть как можно больше, я снова, как и большинство работающих киноманов, взял на работе отпуск. Конкурсные просмотры с некоторого времени проводились в два приема: накануне—для прессы, в помещении Дома киноактера, а уж потом—в киноконцертном зале гостиницы «Россия». Все мы старались, особенно в первые дни, отсматривать конкурсную программу именно там.

Был один комический эпизод. Как всегда, в «Иллюзион» подсунули «нагрузку»—итальянский профсоюзно-коммунистический фильм «Мир проклятых», действие которого происходило на каких-то виноградниках во время забастовки. Смотреть это было невозможно, а делегация приехала. И организаторы просмотра распустили слух, что это—порнографическая картина, которую не хотели показывать, но так уж получилось… Короче, зал был заполнен до отказа.

Наступил 1984-й год. В июне в «Иллюзионе» неожиданно прошла довольно большая ретроспектива Ингмара Бергмана, на которой впервые мне удалось увидеть «Седьмую печать» и еще несколько его фильмов 50-х годов.

А так продолжалась рутина—румынская неделя, болгарская… Польская практически не состоялась: нечего было показывать, к тому же почти все известные польские деятели кино (кроме разве что Станислава Микульского, Барбары Брыльской и Ежи Гофмана) так или иначе были связаны с «Солидарностью», а значит, само упоминание их фамилий запрещалось.

В прокат в конце года вышли «Пропавший без вести» Коста–Гавраса и «Дэниэл» Сидни Люмета (прототипами были супруги Розенберг, в картине отстаивалась версия полной их невиновности).

В сентябре в Доме кино показали «Контракт рисовальщика» никому у нас тогда не известного режиссера Питера Гринуэя, а в декабре в «Иллюзионе» прошла неплохая ретроспектива чешского кино. Можно себе представить, как трудно было ее собрать—в Чехословакии «неугодных» фамилий было не меньше, чем в Польше.

Под Новый год в Доме художника на Крымской набережной триумфально прошел показ «Сексмиссии» Юлиуша Махульского, вскоре в сокращенном варианте (вырезали 20 минут) вышедший на экран под названием «Новые амазонки». Пожалуй, эта премьера и была для меня главным кинособытием второй половины тусклого 1984-го года.

В самом начале 1985-го года поползли зловещие слухи о грядущей (в связи с 40-летием Победы) реабилитации Сталина и переименовании Волгограда снова в Сталинград. Лукьянов потом как-то обмолвился, что уже был готов соответствующий указ за подписью Горбачева.

Приход нового руководства был немедленно отмечен премьерой на ЦТ фильма «Председатель». Да, именно премьерой! Полностью картина, за которую Ульянов получил Ленинскую премию, до этого по телевидению не показывалась (так же, как и «Твой современник», «Айболит-66», «Один из нас», «Гори, гори, моя звезда», «Тридцать три»).

Тем не менее, кинофестиваль, состоявшийся летом, прошел по старинке. Лучший фильм—«Полковник Редль» Иштвана Сабо—разрешили показывать только в Доме кино (уже через год его купили для проката); картины (правда, весьма незначительные) продолжали резать. Зато были показаны такие крупные фильмы, как «Костюмер» Питера Йетса, «Кабаре» Боба Фосси, «Хаос» братьев Тавиани, «Выбор Софи» Алана Пакулы, «Джулия» Фреда Циннемана и «Счастливого Рождества, мистер Лоуренс» Нагисы Ошимы.

Затем прошел Всемирный фестиваль молодежи и студентов, где наши славные органы «оттянулись» как следует. Тех, кто не имел билета на то или иное мероприятие (в том числе и в кино), но хотел туда как-то попасть, хватали и препровождали в участок.

Осенью состоялось возвращение к зрителю первого «полочного» фильма—«Проверки на дорогах» Алексея Германа. А в октябре в «Иллюзионе» назначили очередную «обязаловку»—просмотр фильма КНДР «Моя родина», сделанного в 1949-м году, еще до войны Севера и Юга. Пришлось «организовывать» публику: вторым фильмом объявили комедию Клода Зиди «Глупый, но дисциплинированный», и зал был набит до отказа. Пришли и корейцы во главе с послом. Для них на всякий случай зарезервировали места в зале. Обычно сразу после торжественной части гости с руководством «Иллюзиона» шли в буфет, но на этот раз вся делегация чинно расселась на своих местах, после чего началась кинопрограмма.

С самого начала переводчик задал игривый тон настроению зала, сказав: «Всех приехавших в Корею вначале ведут в одно место… в дом, где родился товарищ Ким Ир Сен». Зрители захихикали. Когда же начался собственно фильм, и на экране с перекошенным лицом появился Великий Вождь с автоматом ППШ наперевес, зал уже откровенно захохотал. Смех зрителей сопровождал всю картину. Корейцы сидели весь сеанс с непроницаемыми лицами. В перерыве они молча встали и проследовали в дирекцию. Потом выяснилось, что они чуть ли не собирались направить в МИД ноту протеста «за неправильное ориентирование советского зрителя». А им еще ничего не сказали про то, что вторым фильмом была комедия!

В январе в Москве начали демонстрировать еще один «полочный» фильм—«Я возвращаю Ваш портрет…» Владислава Виноградова, снятый в 1983-м году на Ленинградском телевидении, которое в советские времена было куда либеральнее московского. А уж с кино в Ленинграде вообще не было никаких проблем. Неделя фильмов Канады в Москве, например, прошла с диким ажиотажем, а в Ленинграде—при полупустых залах.

Фильм «Я возвращаю Ваш портрет…» не показывали в Москве до 1986 года—из-за того, что в нем появлялись Высоцкий и «Машина времени». Что говорить, даже при Горбачеве, в апреле 1985-го года, во Дворец спорта «Динамо», где Росконцерту сдавалась очередная программа «Машины времени», приезжал человек из горкома партии. Решался важный государственный вопрос: можно ли разрешить ансамблю исполнить две-три песни на молодежных вечерах, проходящих в этом самом Дворце. Не разрешили!

В это же время в здании ЦСУ группа энтузиастов организовала показ венгерских фильмов («Приходи на мои именины» Золтана Фабри, «Лепестки, цветы, венки» Ласло Лугоши, оригинальная копия фильма Миклоша Янчо «Звезды и солдаты»). ЦСУ было учреждением режимным, пропуска требовалось заказывать заранее. Но мы и это препятствие преодолели.

«Звезды и солдаты», снятые в 1967-м году к 50-летию Октября, в прокат пустили сокращенными минут на 20, убрав все, что относилось к жестокости красных, а также сцены с обнаженной натурой.

В мае состоялся исторический V съезд Союза Кинематографистов. Вскоре после него в ЦДРИ был организован просмотр фильмов Александра Сокурова (документальные «Союзники», «Салют», «Альтовая соната», «Элегия», «Московская элегия», «Советская элегия» и «Одинокий голос человека»). Зал был заполнен до отказа. Но у части зрителей (в том числе и у меня) обнаружилось некоторое неприятие происходящего в «Одиноком голосе». Думаю, что человек, не читавший рассказов Платонова, вряд ли вообще что-либо смог понять.

Как ни странно, 1986-й год прошел спокойно. Осенью в ЦДРИ состоялась запоздалая премьера фильма Киры Муратовой «Долгие проводы». Большое впечатление произвело выступление перед фильмом Виктора Демина, давшего весьма нелицеприятную оценку нашему кинематографу. Сам же фильм показался скучноватым и менее острым, чем «Короткие встречи».

Тогда же в Доме Кино, а затем и в других творческих домах показали «Покаяние» Тенгиза Абуладзе. Вот это была настоящая бомба. Несколько недель вся Москва только и говорила про «Покаяние», и залы, в которых шел фильм, буквально брали штурмом. Успехом картина пользовалась и в прокате—напечатали 1 200 копий, которые посмотрело почти четырнадцать миллионов зрителей. Это много для артхаусной картины.

В декабре в «Иллюзионе» прошла еще одна ретроспектива кино Великобритании: «Повелитель мух» Питера Брука, «Человек на все времена» Фреда Циннемана с Полом Скофилдом, «Блоу-ап» Антониони.

1987-й год начался с показа итальянских фильмов в Доме кино, где удалось увидеть «Смерть в Венеции» Висконти и «Евангелие от Матфея» Пазолини. К сожалению, копии были 16-миллиметровые, «картинка» не очень четкая.

Для проката начали закупать хорошие фильмы, и все знали: надо «ловить» их в Доме художника на Крымской—там показывают оригиналы. Так мы посмотрели хорошие копии «Амадея» и «Кто-то пролетел над гнездом кукушки» Формана.

Летом состоялся XV Московский кинофестиваль. Политическая цензура уже практически отсутствовала (был показан даже мексиканский фильм «Фрида», в котором не последнее место занимал Троцкий), а вот «моральная»… В то время «командовал парадом» некто Площанский, который запретил показывать в программе фестиваля фильм канадского режиссера Дени Аркана «Закат американской империи». С большим трудом новому руководству Союза удалось показать картину уже после фестиваля в Доме кино.

Но вообще фестиваль был неплохим. Приятно, что председателем жюри был Роберт де Ниро, что на конкурсе был представлен новый фильм Феллини «Интервью», получивший Главный приз, хотя, по мнению зрителей, «Герой года» Феликса Фалька и «Стрелочник» Йоса Стеллинга больше заслуживали этой награды. Было и несколько интересных внеконкурсных картин: «Случай» Кшиштофа Кесьлевского (тоже «полочный», сделанный еще в 1981 году), «Имя Розы» Жан-Жака Анно с Шоном Коннери и Кристианом Слейтером, «Бойцовая рыбка» Копполы, «Преступления сердца» Брюса Бирсфорда, «Миссия» Роланда Джоффе с Джереми Айронсом и Робертом де Ниро, «Рэгтайм» Милоша Формана, «Какими мы были» Сидни Поллака с Робертом Редфордом и Барброй Стрейзанд, «Синий бархат» Дэвида Линча с Деннисом Хоппером. Было что посмотреть. Но мы и не подозревали, какие роскошные кинопиршества ждут нас в следующие четыре года…

По мере демократизации нашей жизни просмотры новых фильмов стали более доступными и, как следствие, менее «престижными». Кинозалы продолжали регулярно посещать лишь те, кому это было действительно интересно.

После фестиваля в кинотеатре «Варшава» прошла неплохая неделя Польши, в Доме художника—Италии, а в «Горизонте», на некоторое время ставшем настоящим центром киномании,—Венгрии. Из венгерских фильмов наибольшее впечатление произвела документальная лента «Красотки», рассказывающая о трагической «изнанке» конкурсов красоты.

В «Иллюзионе» показывали оригинальные копии фильмов, сокращенных в нашем прокате по цензурным соображениям («Ночи Кабирии», «Путь в высшее общество», «Она танцевала одно лето»), и старые советские картины, до этого находившиеся «на полке». Но продолжали (правда, без прежнего шума) идти и традиционные программы зарубежных фильмов, функционировал киноуниверситет.

В октябре-ноябре изголодавшихся за два десятилетия любителей чешского кино ждал в кинотеатре «Прага» настоящий подарок: ретроспектива фильмов студии «Баррандов». Чехи отнеслись к ее организации с большим энтузиазмом. Показали «Поезда под пристальным наблюдением» и «Капризное лето» Иржи Менцеля, «Горит, моя барышня!» и «Любовные похождения блондинки» Милоша Формана, «Маргаритки» Веры Хитиловой, «Молот против ведьм» Отакара Вавры. Интерес вызвал документальный фильм о футбольных фанатах «Почему?». Могли ли мы подумать, что очень скоро тема этого фильма станет весьма актуальной и для нас? Залы на ретроспективе были заполнены (это сейчас на чешский фильм в посольстве или в Музее кино еле-еле собирается несколько десятков человек).

В начале ноября из Политбюро вывели Ельцина. Через несколько дней в Доме художника состоялась премьера широко разрекламированной «Ассы» Сергея Соловьева. Особого наплыва публики не было, но картина воспринималась остро: все опасались очередного «отката».

На радио и телевидении резко сократилось количество рок-музыки, но в Доме художника показали фильм-концерт «Волшебство, или Queen в Будапеште». Публика, большей частью пожилая, не выдержав форсированного вокала Фредди Меркюри, покинула зал уже к середине фильма.

Те дни вспоминаются, как перманентный фестиваль—каждый вечер приходилось смотреть по два фильма (и откуда только брались силы?)—то запрещенные «до того» фильмы Фассбиндера, Пазолини, Феллини, Висконти, то антисталинистские картины Восточной Европы. А наутро—на работу…

В январе 1988-го в Доме кино состоялась запоздалая премьера «Заставы Ильича». Мне показалось, что укороченный вариант, вышедший в 1965-м году под названием «Мне двадцать лет», в общем-то, не хуже. К сожалению, вырезанный поэтический вечер в Политехническом музее все уже видели. Хуциев—видимо, отчаявшись восстановить свой фильм—отдал этот эпизод Владиславу Виноградову для фильма «Мои современники». Так что впечатления новизны уже не было.

В феврале в кинотеатрах «Горизонт» и «Зарядье» нас ждало настоящее событие—первая открытая ретроспектива американских фильмов. «Перестроечный» энтузиазм на Западе продолжал наращивать обороты, и многочисленные спонсоры щедро финансировали участившиеся культурные контакты. Среди прочих фильмов были показаны «Поющие под дождем» с Джином Келли и Дебби Рейнольдс, «Поля смерти» Роланда Джоффе, «Хладнокровный Люк» с Полом Ньюманом, «Близкие контакты третьего вида» Спилберга, «Офицер и джентльмен» с Ричардом Гиром и «Дети меньшего бога» с Уильямом Хёртом и Марли Матлин. Попасть на ретроспективу было сложно, тем более что залы этих кинотеатров были небольшие.

К этому времени относится и кратковременный бум отечественного документального кино, начавшийся с фильма Юриса Подниекса «Легко ли быть молодым?» На экран хлынули фильмы об ужасах сталинизма, о проститутках, наркоманах и прочих доселе замалчивавшихся «язвах» общества. Кинотеатр «Стрела» на некоторое время стал кинотеатром неигрового кино (как и малый зал «России», в котором до этого долгие годы показывали мультфильмы).

Весной состоялась премьера «Маленькой Веры» Василия Пичула, последнего фильма, собравшего в СССР более 50 миллионов зрителей.

В мае в «Октябре» триумфально прошла ретроспектива фильмов с участием Роберта Редфорда. Огромный зал не мог вместить всех желающих. Актер, почтивший своим присутствием Москву, был немало удивлен и растроган. Летом там же прошла ретроспектива американских фильмов Андрона Михалкова-Кончаловского («Любовники Марии», «Поезд-беглец», «Застенчивые люди»), а осенью—большая ретроспектива фильмов Кшиштофа Занусси, снятых им на Западе.

Продолжалась интенсивная «реабилитация» запрещенных отечественных картин (всего их было около полусотни). Небольшая накладка случилась с фильмом «Комиссар»—и в 1987-м году нашлись достаточно высокопоставленные чиновники, не желавшие его выхода на экраны. Выпустили фильм только после того, как он собрал урожай призов на МКФ в Западном Берлине. В США, кстати, «Комиссар» в прокате собрал около четырехсот тысяч долларов!

Дошла очередь и до «Человека из железа» Анджея Вайды. Этот фильм мне удалось посмотреть на видео еще в 1986-м году.

О «феномене» видео надо сказать подробнее. Первые видеомагнитофоны появились у нас в еще в 70-е годы, когда и на Западе они считались предметом роскоши. Более или менее широко видео распространилось году к 1983-му. Его счастливые обладатели вмиг стали «уважаемыми людьми». К ним приносили кассеты самого разного технического уровня, с фильмами самых разных жанров. На просмотр собиралось (естественно, «не за так») от десяти до двадцати человек. Кому-то нравилось одно, кому-то—другое, начинались скандалы. Хуже всего было, когда фильм не нравился хозяину. Тогда просмотр немедленно заканчивался.

Ходили слухи о многочисленных арестах за просмотр «порнографии». Причем под этот жанр подверстывались какие угодно картины: «Крестный отец», «Кабаре», «Кто-то пролетел над гнездом кукушки». Лично мне такие случаи в Москве были неизвестны. Но на периферии—да, об этом даже писали в прессе.

Однажды я поехал смотреть «Последнее танго в Париже» на большом телевизионном экране. Ничего не было видно! Какие-то фиолетовые пятна, как в ахроматическом бинокле поручика Лукаша. После этого я поклялся больше не смотреть видеомагнитофон и видеопроекцию на большой экран. И годы спустя, когда появилась возможность стать обладателем этого чуда техники, я не стал его покупать, правда, уже по другим причинам: чтобы из киномана не превратиться в кинонаркомана. Телевизор—все-таки другое дело. Ты сидишь и смотришь то, что тебе показывают, не можешь ни остановить показ, ни перемотать ленту назад. Впрочем, всякий уважающий себя киноман, увидев впервые по телевизору фильм, обязательно пересмотрит его на большом экране.

В конце года в Курчатовском институте показали англо-норвежский фильм «Один день Ивана Денисовича» с Томом Кортни в главной роли—вполне добротную экранизацию, почти без «клюквы». Тогда же состоялась премьера фильма Сергея Снежкина «ЧП районного масштаба» по повести Юрия Полякова—тот редкий случай, когда экранизация сильнее первоисточника.

1989-й год начался с небольшой польской программы в Малом зале «Новороссийска». А вскоре после этого вовсю заработал Музей кино, открытый в здании Киноцентра на Красной Пресне незадолго до Нового года. Тогда это еще был единый комплекс. Первое время там в основном шли старые советские фильмы, долгие годы не показывавшиеся по политическим соображениям (часть из них уже успел показать «Иллюзион»): «Ленин в 1918 году» (версия 1939-го года), «Оборона Царицына» (обе серии), «Первая Конная», «Сибиряки», «Глубокий рейд», «Великое зарево» и многие другие. За все это надо сказать отдельное спасибо Госфильмофонду, сумевшему сберечь свой архив, и бессменному директору Музея кино Науму Клейману, благодаря энтузиазму которого Музей активно функционирует и по сей день.

В январе прошла премьера «Карьеры девушки» Майка Николса с Мелани Гриффит, Харрисоном Фордом и Сигурни Уивер—одного из первых голливудских блокбастеров, купленных для проката в годы перестройки. Все были довольны: наконец-то и мы будем смотреть новое хорошее американское кино. К сожалению, радость оказалась преждевременной, новых американских фильмов пришлось ждать еще лет восемь. К тому времени качество голливудской кинопродукции, которая закупалась для проката, сильно изменилось в худшую сторону.

Ликвидация «белых пятен» продолжалась. В «Иллюзионе» демонстрировались картины Годара, Бунюэля, Хичкока, Фассбиндера, «ревизионистские» ленты Польши и Чехословакии. Подобные показы по линии посольств стали неожиданно проводиться и в заштатном клубе «Красная звезда», находившемся неподалеку от Белорусского вокзала (что-то там теперь?).

В марте в Доме кино состоялась любопытная акция: показ небольшой программы румынских мультфильмов и нашумевшего триллера Эдриана Лайна «Роковое влечение» с Майклом Дугласом и Глен Клоуз. Зритель должен был, опустив бюллетень с соответствующими пометками в урну, проголосовать за то, покупать картину или нет. Голосование было одобрительным, но тут же выяснилась символичность этого зрительского опроса. За право проката «Рокового влечения» американцы запросили бешеные деньги, и покупка не состоялась. Лишь через десять с лишним лет он был показан по нашему телевидению.

Первого апреля (в этот год исполнилось сто лет со дня рождения Чарли Чаплина) в Музее кино я посмотрел «Великого диктатора»—подарок Музею от американцев. Очень понравилось. Жаль, что мой отец, мечтавший увидеть «Диктатора», так и не дожил до этого.

Вскоре произошло еще одно сенсационное событие. Итальянцы прислали большую ретроспективу Пазолини, почти все его картины (кроме «Кентерберийских рассказов», которые мы увидели через несколько лет в Музее кино): «Декамерон», «Цветок тысячи и одной ночи», «Сало, или 120 дней Содома» и другие. Фильмы демонстрировались в Доме кино, ЦДЛ, кинотеатре «Звездный» и… в Доме культуры АЗЛК, где уже на первом сеансе («Цветок 1001 ночи») ветераны устроили скандал, и остальные просмотры пришлось отменить. В Доме кино, естественно, был обычный ажиотаж. Но, казалось бы, закаленная публика тоже не выдержала столь сильного испытания демократией—во время сцен пожирания экскрементов в «Сало…» многим стало плохо, некоторых пришлось выводить из зала. Освободились удобные места, и мы досматривали фильм в нормальных условиях (сначала я сидел на ступеньках). «Зрелище», впрочем, действительно было своеобразным, и временами я отворачивался от экрана. Второй раз я бы этот фильм не стал смотреть ни за что. А представьте себе, что было бы, если бы в ДК АЗЛК начали свою программу с него, а не с «Цветка»?

Тогда же в кинотеатре «Новороссийск» прошла небольшая ретроспектива фильмов с участием Бельмондо. Билеты продавались совершенно свободно, даже не верилось, что когда-то были времена талонов и «брони».

В мае в ЦДЛ показали «Последнее искушение Христа» Скорсезе. Копия была чудовищной, рыжего цвета. Никто не мог и предположить, что через десяток лет эта весьма заумная картина вызовет столько шума, связанного с ее демонстрацией на канале НТВ.

В июне во Дворце спорта в Лужниках прошел предпремьерный показ фильма Серджо Леоне «Однажды в Америке», а вскоре начался XVI Московский кинофестиваль. За несколько дней до его открытия в киноконцертном зале «Россия» мне удалось посмотреть «Робокопа» Пола Верховена и мистический триллер Алана Паркера «Сердце дьявола». Кто бы мог подумать, что в самом скором времени подобного рода «дьявольщина» хлынет на экраны в невообразимом количестве и быстро набьет оскомину.

По общему мнению, фестиваль оказался замечательным. Председателем жюри был Анджей Вайда, в составе жюри—такие крупные режиссеры, как Иржи Менцель, Эмир Кустурица, Чжан Имоу, Йос Стеллинг. В конкурсе—югославская картина «Так закалялась сталь», «Радуга» Кена Рассела, «Все, что мое» Кшиштофа Занусси, «Ариэль» Аки Каурисмияки, голливудские картины «Чертополох» с Джеком Николсоном и Мерил Стрип и «Случайный турист» с Уильямом Хёртом и Джиной Дэвис. Однако главный приз получила итальянская картина «Похитители мыла»…

Когда на пресс-конференции Вайде был задан вопрос по этому поводу (при этом журналист поинтересовался, как можно было вообще не заметить американские картины, ведь Джина Дэвис, между прочим, получила за свою роль «Оскара»!), тот отшутился: американцев и так все знают, нам надо поддерживать молодых. Странная логика. Конкурс есть конкурс! Давайте тогда на Олимпийских Играх не давать золотые медали американской баскетбольной «дрим–тим»—они и так сильнее всех…

Было на этом фестивале и поистине революционное событие: ретроспектива эротического кино, причем во вполне доступных кинотеатрах «Витязь» и «Новороссийск»: «Синий бархат», «Секс, ложь и видео», несколько картин Раса Мейера, андеграундный фильм 1970-го года «Мусор», сделанный при участии Энди Уорхола. Надо сказать, публика воспринимала эти фильмы довольно спокойно. А ведь когда-то во время «любовных» сцен в залах начиналось улюлюканье…

Вообще во внеконкурсном показе была масса хороших картин: «Последний император» Бертолуччи, «Чтица» Мишеля Девиля, очередная экранизация «Первой полосы» (на этот раз под названием «Переключая каналы»), «Намертво связанные» Дэвида Кроненберга, «Время цыган» Кустурицы, «Слишком красивая для тебя» Бертрана Блие, «Новый кинотеатр “Парадизо”» Джузеппе Торнаторе, «Птица» Клинта Иствуда, «Человек дождя»… Показали несколько ранних мексиканских фильмов Бунюэля. Главной же «изюминкой» стал ночной показ в кинотеатре «Октябрь» фильма Филипа Кауфмана «Невыносимая легкость бытия», посвященного трагедии «пражской весны» 1968-го года. До «бархатной революции» 1989-го оставалось совсем немного…

Кончился фестиваль, начались будни, весьма насыщенные событиями. В августе в «Новороссийске» показали «Сатирикон», разочаровавший многих киноманов. В начале декабря в Москву приехал Душан Макавеев, привезя с собой десять картин, в том числе и самые одиозные: «WR. Мистерия организма» и «Сладкий фильм». Показы проходили в Белом зале Дома кино, куда попасть теперь было несложно. Единственный недостаток—приходилось смотреть подряд 2—3 картины, что было тяжеловато.

В ноябре 1989-го и в феврале 1990-го года в Большом зале Киноцентра прошел ретроспективный показ фильмов французского продюсера Анатоля Домана («Зази в метро», «Война окончена», «Жестяной барабан», «Хиросима, моя любовь», «Мужское—женское», «Аморальные истории», «Империя чувств»). «Империю чувств» некоторые киноманы смотрели по два-три раза в течение нескольких дней!

Не успели отдышаться от этого марафона—подоспела ретроспектива Алана Паркера, проходившая в «Новороссийске» и «Октябре». На открытии присутствовал сам режиссер, который был очень недоволен качеством звука. Теперь-то мы знаем, что в 1980-м году, когда был сделан фильм «Слово», открывший ретроспективу, и на Западе система «Долби» стояла далеко не во всех кинотеатрах, но тогда все с мазохистским удовольствием разделили возмущение Паркера. Были также показаны фильмы «Птичка», «Полуночный экспресс» и долгожданная «Пинк Флойд—Стена». С каким восторгом зал встретил известие, что фильм будет демонстрироваться без перевода! Кстати, когда он шел в «Октябре», было задействовано вышеупомянутое «Долби».

Вскоре эту систему установили в Синем зале кинотеатра «Зарядье». Когда после некоторых бюрократических проволочек удалось организовать показ фильмов на еврейскую тему, сделанных в США и в Израиле, в этом зале демонстрировался фильм Пола Мазурски «Враги, любовная история».

В мае американцы прислали программу фильмов, получивших в разные годы «Оскар» за сценарий (ранняя картина Пола Ньюмана «Кто-то наверху мне симпатизирует», «Таксист» Скорсезе, «Маска» Богдановича, «Безумие при луне» Джуисона). В отличие от 1978-го года, все эти фильмы были показаны нашему зрителю.

6 июня в Москву приехал Ив Монтан с фильмом Коста-Гавраса «Признание», посвященным «делу Сланского», из-за которого в свое время Монтан и Синьоре стали считаться у нас «врагами народа». Выглядел актер отлично, никто и не думал, что ему осталось жить около года…

Тогда же, в июне, был проведен фестиваль «Интерфест–90». В его рамках прошли ретроспективы Нормана Джуисона («В разгаре ночи», «Скрипач на крыше», «Русские идут, русские идут», «Цинциннати Кид», «Иисус Христос—суперзвезда») и Боба Фосси («Ленни»). Были на фестивале и другие хорошие картины: «Жаворонки на нитях» Менцеля, «Подставное тело» Брайана де Пальмы, «Иисус из Монреаля» Дени Аркана, «Белые ночи» с Михаилом Барышниковым.

В октябре прошла ретроспектива фильмов Малкольма МакДауэлла. Правда, злополучный «Заводной апельсин» в программе отсутствовал (не удалось договориться с правовладельцами), зато показали в оригинале «О, счастливчик!», «Если…» и «Госпиталь “Британия”».

В октябре впервые на советском экране был показан «бондовский» фильм «Никогда не говори “никогда”» с Шоном Коннери. Эта картина 1983-го года была ничем иным, как ремейком «Шаровой молнии». Да и продюсеры там другие, не Зальцман и Брокколи, поэтому в традиционную «бондиану» картина обычно не включается. Премьера была в кинотеатре «Октябрь», и многие по наивности (после показа «Стены») решили, что будет стереозвук. Увы, «Долби» присутствовало только в заключительных титрах…

Примерно в это же время в Москве открылись кинотеатры испанского фильма («Художественный») и итальянского («Форум»), а чуть позже—французского («Мир»). К сожалению, вскоре «приватизация» положила конец этой специализации.

Тогда же начались регулярные показы польских фильмов в ДК имени Серафимовича (попросту «в Серафиме»), который находился недалеко от польского посольства. Ими занимался Станислав Микульский. Он и сменивший его пан Вишневский много сделали для того, чтобы московские киноманы могли познакомиться с «полочными» польскими картинами—впервые были показаны «Руки вверх!», «Допрос», «Мать Крулей». Через два года ДК тоже «приватизировали», и просмотры перенесли в Культурный центр самого посольства. Продолжались они до 2002-го года, когда на смену Микульскому и Вишневскому пришли люди, не столь лояльно относящиеся к России. Дни польского кино стали проводиться в Музее кино; как правило, показывались видеокопии, которые мало кто на большом экране хочет смотреть. Сейчас «польский» киноклуб хиреет на глазах.

В январе 1991-го года в «Новороссийске», самом «киноманском» кинотеатре, состоялась ретроспектива «Неизвестное кино Европы»: «Еще» Барбета Шредера с музыкой «Пинк Флойд», все десять серий «Декалога» Кшиштофа Кесьлевского, «Лили Марлен» Фассбиндера (ее немцы еще в 1981-м присылали на фестиваль в Москву, но наши тогда не взяли), «Четвертый мужчина» Верховена; «Вальсирующие» Бертрана Блие, «Марикен из Неймегена» Йоса Стеллинга (фильм присылали к нам на фестиваль в 1975–м и тоже тогда не разрешили показывать), «Ночной портье» Лилианы Кавани (тут же купленный для проката—вот времена настали!), бельгийские «Маркиз» и «Варварские ночи». Объявили «Последнее танго в Париже» и «Дневную красавицу». Но с ними оказалось хуже—«Танго» не привезли, а «Дневную красавицу» вначале отменили, а в самый последний момент все-таки показали в «Ударнике». Никто из любителей этого не знал, в результате ее смотрели случайные зрители.

Вскоре «Дневную красавицу» купили, но, говорят, напечатали ужасную копию, и я не пошел ее смотреть.

Сразу после этого в «Иллюзионе» и Музее кино состоялась ретроспектива фильмов Фрица Ланга, в которой впервые были представлены его послевоенные американские картины: «Улица греха» (оказавшаяся ремейком ренуаровской «Суки»), «Столкновение в ночи», «Ранчо с дурной славой» и некоторые другие.

16 марта 1991 года кинотеатру «Иллюзион» исполнилось 25 лет. Я был на юбилее, также как и на десятилетии, и на пятнадцатилетии, и на двадцатилетии. Даже помню, что показывали (в порядке хронологии): «Разговор» Копполы, «Осенняя соната», «Буч Кэссиди и Санденс Кид», «Индиана Джонс и последний крестовый поход». Просмотры, естественно, были некоммерческими.

В текущей же программе «Иллюзиона» продолжали косяком идти ранее запрещенные старые американские и английские фильмы: «Ниночка», «Рыцарь без доспехов», «Балалайка», «Товарищ», «Распутин и императрица».

В начале июня в Киноцентре прошла ретроспектива фильмов Пола Бартела, а вскоре начался и очередной XVII Московский кинофестиваль.

Это был последний советский праздник кино. Программа великолепная, все фильмы разрешены, билеты абсолютно доступны и стоили дешево (три рубля за два фильма). А имена-то какие: Кен Рассел («Дьяволы», «Другие ипостаси», «Листомания», «Шлюха», «Готика», «Логово белого червя», «Преступление во имя страсти», «Последний танец Саломеи»), Марко Феррери («Большая жратва», «Прощай, самец», «Королева пчел», «Не прикасайся к белой женщине», «Сука»), Лилиана Кавани («По ту сторону добра и зла», «Берлинское дело»), Лина Вертмюллер («Фильм о любви и анархии»), Марко Болоньини («На античных ступенях», «Факты из жизни состоятельных людей»), Питер Уэйр («Пикник у висячей скалы», «Год опасной жизни»). Было и несколько хороших, относительно новых картин; их могло быть гораздо больше, но прозвучал первый тревожный звонок специфической российской «рыночной» экономики.

Незадолго до фестиваля по телеканалу «2х2» прошло несколько выпусков передачи, посвященной новинкам кино с фрагментами—по часу каждый—из «Хищника», «Терминатора» и ряда других. Финские титры наводили на мысль, что кто-то, сидя преспокойно где-то в Таллине, просто записал эти фильмы по телевизору. Может, все бы и обошлось—западные фирмачи в перестроечном угаре на многое закрывали глаза, но кто-то из наших решил перед ними выслужиться и «настучал». Иностранцы были вынуждены отреагировать. Все основные «мэйджеры» («XX век Фокс», «Парамаунт», «Уорнер») сняли свои фильмы из внеконкурсной программы, осталось только несколько картин дышащей на ладан «Каролко» («Вспомнить всё», «Лос-Анджелесская история», «Красавчик Джонни»).

Что же касается конкурса… Председателем жюри был Олег Янков-ский, а среди членов—Марта Месарош и Душан Макавеев. Решение жюри удивило—первый приз получил фильм «Пегий пес, бегущий краем моря» по Чингизу Айтматову. И это—при том, что в конкурсе было как минимум две значительных картины: австралийский «Отец» и «Группа “Дорз”» Оливера Стоуна.

С «Группой…» у меня произошла целая история. Американцы прислали копию с ультрасовременной звуковой дорожкой, а у нас не оказалось соответствующей аппаратуры. Кое-как нашли другую копию, уже франкоязычную. Однако в конкурсной программе на этот день был объявлен израильский фильм. Утром 14 июля меня разбудил по телефону знакомый киноман и сказал, что все-таки будет Стоун. Примчавшись «в мыле» в киноконцертный зал «Россия», я увидел, что в афишах (в том числе и в кассе) по-прежнему указан израильский фильм. На все вопросы персонал отвечал: «Ничего не знаем». Все-таки рискнули пойти на сеанс. Показали то, что все мы хотели—«Группу “Дорз”»! Фильм мог бы быть и лучше, но всех потрясла великолепная игра Вэла Килмера, который настолько здорово имитировал голос Джима Моррисона, что отличить пение артиста от пения Моррисона не было никакой возможности. Жаль только, что вышла накладка с переводом. Видимо, пришел человек «с английским», а копия, как уже упоминалось, была французская. И «перевод» состоял из одних предлогов и междометий. Самое интересное, что, когда после сеанса мы зашли в кассу, то увидели, что там по-прежнему висел анонс израильского фильма. Что все это означало, никто тогда так и не узнал. Чувствовалось, что картину «валят», что и было впоследствии успешно довершено.

Сразу после фестиваля прошли ретроспективы Этторе Скола («Необычный день», «Драма на почве ревности», «Терраса») и фильмов секс-меньшинств. Последние меня никогда не интересовали, но я все же посмотрел несколько картин: «Морис» Джеймса Айвори, «Моя прекрасная прачечная» Стивена Фрирза и гэдээровский фильм «Уход».

19 августа начались известные события. Впрочем, на репертуаре кинотеатров они не отразились. 20 августа, сразу после многочасового митинга у Белого Дома, я посмотрел в кинотеатре «Фитиль» вполне антисоветский фильм «Анекдоты».

В сентябре регулярные просмотры возобновились. Но они стали лебединой песней традиционной киномании. Наступали новые, «рыночные» времена. Именно тогда прекратил свое существование киноуниверситет при «Иллюзионе» (по инициативе руководства кинотеатра).

Самое примечательное событие конца 1991-го года—большая ретроспектива шведских фильмов в Киноцентре, где среди прочего мы увидели обе серии фильма Вильгота Шёмана «Я любопытна». Надо сказать, что гораздо большее впечатление произвели старые фильмы Бергмана—«Лето с Моникой» и «Источник».

В Москву приехал Михаил Калик. Когда-то его картины были очень популярны, история с запретами фильмов «Любить» и «Цена»—хорошо известна. А был еще фильм «Последний жулик», снятый режиссером Яном Эбнером на Рижской киностудии под художественным руководством Калика. Этот экспериментальный фильм с Николаем Губенко в главной роли, музыкой Таривердиева и песнями Высоцкого рассказывал о жизни в «коммунистическом будущем», намекая, что бесконфликтного общества быть не может. Картину сократили до часа (!), так что стало просто непонятно, о чем идет речь. В конце 1970-го года ее показали в «Иллюзионе». Был аншлаг. На один из сеансов приехал сам Калик. И все бы ничего, да через несколько дней он отбывал в Израиль. Естественно, его «пасли», и, когда увидели около кинотеатра толпы народа, то усмотрели в этом некую демонстрацию, хотя большинство зрителей если и знало, кто такой Калик, то точно не имело понятия о его ближайших намерениях. Тем не менее, дело чуть не закончилось закрытием кинотеатра.

И вот режиссер привез в Москву свой новый фильм «И возвращается ветер…» Эта своего рода автобиография оставила грустный осадок: было видно, что человек живет исключительно воспоминаниями, и уже больше ничего не снимет. К сожалению, так и случилось.

Незаметно подкрался 1992-й год с его либерализацией цен. На кино поначалу это не очень отразилось. Билеты стоили 5–6 рублей, что было вполне доступно. Залы на вечерних сеансах были полны. С огромным успехом прошли фильмы «Отходная молитва» с Микки Рурком и «Любовь» Валерия Тодоровского. Никто и не предполагал тогда, что «Любовь»—лебединая песня нашего кино. «Мы успели вскочить в последний вагон»,—с горечью скажет через десять лет исполнительница главной роли Наталья Петрова.

Продолжались просмотры в польском посольстве, в «Мире» еще функционировал кинотеатр французского кино. В феврале прошла ретроспектива Годара («Уик-энд», «Страсть»). Однако американские недели и ретро-спективы прекратились, как по команде. После вышеописанного скандала с каналом «2х2» американские продюсеры объявили бойкот на показ в России новых блокбастеров. Частные структуры, которые могли бы этим заниматься, находились в зачаточном состоянии, а с государственными они не хотели иметь дела. Началась так называемая «эпоха Таги-Заде». По бросовым ценам он закупал англоязычную итало-американскую продукцию, предназначенную для стран третьего мира. Всё—жуткого качества.

В Доме кино еще шли премьеры отечественных фильмов. Конец 80-х и начало 90-х были воистину эпохой многокартинья. Подсчитано, что тогда выходило около 600 картин в год, которые на большом экране в то время практически никто не увидел. Только позже они стали появляться на телевидении. А тогда многие ожидали настоящего подъема отечественного кинематографа. Никто и представить не мог, какое жуткое тематическое однообразие наступит через пару лет.

В июне во Дворце молодежи состоялось некоторое подобие первого постсоветского кинофестиваля—«Интерфест–92». Демонстрировалось в основном «кино не для всех»: «Ночь на Земле» Джима Джармуша, «Старая дама, вступающая в море» с Жанной Моро, «Белая королева» с Катрин Денев, «Прорва» Ивана Дыховичного, «Комедия строгого режима» Студенникова и Григорьева. Кто-то из них (Студенников или Григорьев, точно не помню), представляя картину, мрачно пошутил: «Десять лет назад еще нельзя было снять такой фильм, а через десять лет уже нельзя будет снять такой фильм». Действительно, больше «хитов», подобных «Комедии…», у нас не было. Разве что «Особенности национальной охоты».

Абонемент на фестиваль стоил, кажется, 400 тогдашних рублей, а зарплата у большинства была от 500 до 1000. Естественно, все киноманы старались как-то помогать друг другу, в результате тот, кто очень хотел, увидел то, что хотел.

Иногда и в прокате попадались приличные картины. Несмотря на бойкот, в московских кинотеатрах вдруг появились «Красотка» с Джулией Робертс и Ричардом Гиром и «Привидение» с Патриком Суэйзи и Деми Мур. Вскоре, однако, выяснилось, что эти фильмы продал нашим прокатчикам некто, не имеющий на это права, и оба фильма исчезли с экранов.

Что-то шло и в «Иллюзионе», но мы ходили туда все реже. Постепенно киноманская публика переместилась в Музей кино.

Осенью открылся очередной сезон в Доме кино. 8 ноября показали телевизионный фильм Ивана Пассера «Сталин». Такой «развесистой клюквы» я никогда больше не видел.

Спохватившись, наши прокатчики решили заработать на бывших «запретных плодах»—срочно выпустили «Калигулу» (в самом «крутом» варианте), «Эмманюэль» и прочие подобные штучки. Исходных материалов не было—наверное, это оказалось не по карману, и поэтому прокатчики ограничились покупкой прав. Копии спечатали с имеющихся контратипов, так что о качестве говорить было нельзя. Но, так как билеты стоили относительно недорого, неизбалованный народ исправно ходил в кино, и свои деньги эти картины сделали.

Главный удар по кинопрокату был нанесен летом 1993-го года. С грехом пополам в конце июня в Москве открылся XVIII кинофестиваль. Галопирующая инфляция привела к тому, что средняя цена на билет достигла пятидесяти рублей. Это еще кое-как терпели. Но одна фестивальная дама установила цену на билет от 500 до 1000 рублей, и народ «сломался». Когда после фестиваля умные прокатчики сделали текущие цены такими же, люди просто перестали ходить в кино. Бутылка водки стоила в два раза меньше, чем билет в кинотеатр, притом, что качество показа оставалось ужасающим, да еще потихоньку начало оживать кино на телевидении.

В 1993-м году стал функционировать 6-й канал. У одного из его совладельцев, Теда Тёрнера, были права на многие классические фильмы Голливуда. И люди увидели, что кинопленка бывает не только зеленой и рыжей, но и многоцветной. Да и видео раскрутилось во всей красе… Короче, в кинотеатрах стали отменять вечерние (!) сеансы ввиду полного отсутствия зрителей. И продолжалось это как минимум четыре года.

Но вернемся к фестивалю. Это было жалкое зрелище. Запомнились лишь «Охота на бабочек» Иоселиани и «Софи» Лив Ульман. Лучший внеконкурсный фильм—«Две англичанки и Континент». Эта старая картина Франсуа Трюффо была как бы анонсом предстоящей ретроспективы корифея «новой волны».

Его ретроспектива—практически все фильмы, кроме «451° по Фаренгейту» (права у англичан) и «Американской ночи» (права у американцев)—проходила в сентябре 1993-го года в Музее кино. После 21-го сентября пройти туда было не просто. Ни в чем не повинных любителей кино, идущих от «Баррикадной», останавливали, придирчиво выясняя, не идут ли они защищать Белый Дом.

И все же ретроспектива Трюффо прошла с блеском, хотя и не при полных залах: даже весьма умеренные цены на билеты в Музее многим были не по карману. Хорошо, что ряд фильмов был титрован на русский язык—при синхронном переводе неповторимая ирония Трюффо почти теряется. К третьему октября ретроспективу успели провести. Всю следующую неделю Киноцентр был закрыт, равно как и близлежащие станции метро.

В ноябре английское посольство предоставило для показа в Музее несколько классических комедий 40-х—50-х годов. Правда, копии были на 16-миллиметровой пленке, а это «немножечко не то».

На экраны начали попадать неплохие американские фильмы: «Запах женщины», «Бетховен», «Игры патриотов». Но в прокат все они выходили на плохой пленке и, естественно, без стереозвука.

В конце 1993-го года Евгений Киселев пообещал: «Скоро на канале НТВ вы увидите много хорошего кино». И с января 1994-го ежедневно пошли отличные картины, перечислять которые просто нет смысла. Причем начинались они около 20:00, а не глубокой ночью, как сейчас. Слово «рейтинг» тогда еще не было столь пугающим.

На телевизионном кинопоказе 90-х годов стоило бы остановиться подробнее (более ранний период вспоминать нет смысла: на 90 процентов шли советские фильмы). Начало «новой эры» положил в 90-м году канал «2х2», на котором косяком пошли старые американские и английские фильмы, в основном дешевая продукция, но попадались и неплохие картины, например, фильмы с участием Джеймса Кегни или Гэри Купера.

В 1992 году на канале «Останкино» показали цикл фильмов компании «Уорнер Бразерс»: «Бонни и Клайд», «Почтальон всегда звонит дважды», «Будучи там», «Супермен». Но в этой бочке высококачественного меда присутствовала даже не ложка, а довольно большой половник дегтя—фильмы отдали озвучивать в Израиль! Тамошние мудрецы решили дублировать не только текст, но и интонации актеров, в результате чего на экране слышался жуткий визг. Позднее все это, слава Богу, переделали.

«6-й канал» в «тёрнеровском» виде просуществовал до середины 1994-го года, после чего несколько изменил направленность—стал «молодежным», причем именно на «шестерке» обрели вторую молодость многие отечественные «хиты» разных лет.

Когда в 1994-м НТВ переключило на себя значительную часть аудитории, конкуренты поняли, что в данный момент именно кино—товар, пользующийся большим спросом, и на российском канале к 100-летию кино начался цикл «Киномарафон», а на Первом—«Век кино».

Тогда в прайм-тайм шли старые, часто черно-белые картины: «Красавчик Серж» и «Кузены» Клода Шаброля, «Рукопись, найденная в Сарагосе» Войцеха Хаса, «Частная жизнь Генриха VIII» и «Рембрандт» Александра Корды… Но уже к концу 1995-го года положение изменилось к худшему. Пресловутый рейтинг властно заявил о себе, и классику стали ставить на более позднее время—на 23–24 часа (сейчас ее ставят на два ночи).

В 1995-м году прокат по-прежнему был хилым, люди не ходили даже на оскароносного «Непрощенного» Клинта Иствуда, даже на скандальные «Прирожденные убийцы» Оливера Стоуна, даже на «Криминальное чтиво» Тарантино. В такой обстановке начался XIX кинофестиваль.

Программа, как конкурсная, так и внеконкурсная, была убогой. Не случайно «Золотого Георгия» никому не присудили, а «Серебряного» получила весьма средняя «Французская женщина», причем французы обиделись на русский перевод—они считали, что полагалось назвать «Одна французская женщина». Из внеконкурсной программы, пожалуй, можно отметить один-единственный фильм—американо-тайваньский «Свадебный банкет» будущего «культового» режиссера Энга Ли.

В январе 1996 года в Москве состоялось новое знаменательное событие—кинофестиваль «Лики любви». Проходил он с помпой—в киноконцертном зале гостиницы «Россия» и в примкнувшем к нему «Зарядье». Фильмов было мало, стуящими оказались лишь «За облаками» Антониони (практически съемками руководил Вим Вендерс) и «Свидание в Париже» Эрика Ромера. Зато церемония открытия поразила всех. Лоллобриджиде, приехавшей в Москву после долгого перерыва, двухтысячный зал устроил овацию, а Барбара Брыльска и Сильвия Кристель удостоились всего лишь нескольких вежливых хлопков.

В прокате все чаще стали появляться новые американские фильмы. Но в кинотеатрах стояла старая аппаратура, билеты были дорогие, и киноманы старались отсмотреть все премьеры в Доме кино.

В самом конце 1996-го года открылся кинотеатр «Кодак» с современной проекционной и акустической аппаратурой. Даже средние картины типа «Турбулентность» и «Анаконда» при показе со стереоэффектами производили совершенно другое впечатление. Такую же аппаратуру установили и в кинотеатре «Россия» (переименованном в «Пушкинский»), в «Ударнике» и еще в некоторых залах. Молодежь постепенно потянулась в кино. Хотя не обошлось без шероховатостей—на некоторых сеансах в «Кодаке» стереоаппаратура почему-то отключалась. То ли экономили, то ли еще что, не знаю.

В начале года в Музее кино прошли две огромные ретроспективы. Шведы привезли 35 фильмов Бергмана, а потом французы показали абсолютно все фильмы Эрика Ромера, что важно—с блестящим переводом (у этого режиссера разговорная интонация играет наиглавнейшую роль).

В июле состоялся XX Московский кинофестиваль. Тут все было плохо. Общее грустное впечатление несколько скрасил показанный в самом конце лихой боевик Саймона Уэста «Воздушная тюрьма». «Золотого Георгия» получила мелодрама «Комната Марвина», одним из продюсеров которой был де Ниро.

Из внеконкурсных фильмов запомнилась «Империя наносит ответный удар», показанная в «Ударнике», а вот потенциальные «хиты»—«Потерянное шоссе» Дэвида Линча и «Бэтмэн и Робин» Джоэля Шумахера—показались скучными.

Фестиваль был пущен на самотек. Денег не было, перестроечный угар западных «фирмачей» давно прошел, и просто так фильмы уже никто не давал. Постепенно определялась новая тенденция—«ударные» внеконкурсные картины давали фирмы, собирающиеся в дальнейшем их прокатывать в России. Собственно, нечто подобное практиковалось и в советское время.

Долгое время основной питательной средой киноискусства были идейные конфликты. Теперь же кино стало тем, чем, собственно, было в самом начале—развлечением. И никакие «Догмы» уже ничего не изменят. Торжество коммерции—вещь естественная. Причем голливудские фильмы стали не просто коммерческими, а по сути детскими. Обилие триллеров и фантастических эпопей вызвало к жизни так называемое «семейное» кино, воплотившее на новом техническом уровне то, что киноманы 60-х и 70-х годов так ненавидели в индийских и французских прокатных «хитах»: примитивизм и предсказуемость. Даже популярные американские актеры стали какими-то… мелкими, что ли. Ну разве можно сравнить Джонни Деппа или Джима Кэрри с Гэри Купером или Хамфри Богартом? Да, еще работают Роберт де Ниро, Харрисон Форд, Лайам Нисон. Но их время уже уходит. Единственная надежда—на «вливание» в американское кино европейских и азиатских «варягов».

«Иллюзион» окончательно превратился в кинотеатр для поклонников Дины Дурбин и Лолиты Торрес. Фильмы с участием этих актеров были субтитрированы или дублированы, так что и на переводчика не нужно было тратиться. Вечером кинотеатр пытался показывать кое-что из новых картин, в нем даже установили стереоаппаратуру, но включать ее, по-моему, так и не научились, и она бездействовала (как некоторое время бездействовала и аналогичная установка в Музее кино, которую подарил в 1990-м году Жан-Люк Годар).

Зато в Музее по линии посольств регулярно устраивались ретроспективы фильмов самых разных стран, вплоть до Португалии, и «иллюзионовская» публика окончательно перекочевала на Красную Пресню.

Тем временем в прокат косяком пошли американские фильмы. Открывались кинозалы с современным оборудованием, в которых устраивались шумные премьеры.

Не отставало и телевидение. «Раскрутились» дециметровые каналы, каждый старался иметь «свой почерк»: канал СТС сделал ставку на старые фильмы ведущих американских компаний, а «РЕН-ТВ»—на серьезное (но отнюдь не элитарное) европейское и азиатское кино. Позднее оба канала существенно расширили жанровый диапазон своих кинопоказов.

Надо сказать, новая американская коммерческая продукция оставляла тоскливое впечатление. Событием стали только фильмы братьев Коэн. Причем, если «Фарго» и «Бартон Финк» можно было увидеть только по телевизору, то последующие их картины, начиная с «Большого Лебовски», уже попадали на большой экран.

Разочаровали и «оскароносные» картины. «Английский пациент» оказался обычной мелодрамой, растянутой почти на 3 часа. А показанный на «РЕН-ТВ» «Титаник» 1953-го года с Робертом Вагнером и Барбарой Стэнуик был куда более драматичным, чем нашумевший блокбастер с ди Каприо.

Не понравилась и якобы скандальная «Лолита». Как и в фильме Кубрика, зрители вместо «нимфетки» увидели вполне зрелую девицу.

Летом произошел дефолт, после чего я на некоторое время остался без работы. Тут уместно сделать лирическое отступление. Дело в том, что еще в конце 1994-го года в нашем НИИ очень перспективный отдел микропроцессорных систем за ненадобностью был ликвидирован. Эта экстремальная ситуация способствовала тому, что, так сказать, «with a little help from my friends» мне удалось уйти «в профессионалы», и кино стало, наконец, работой. Пару лет (как раз до дефолта) я даже проработал на одном из центральных телеканалов. Об этом можно интересно и долго рассказывать, но:

Ходить бывает склизко

По камушкам иным.

Итак, о том, что близко

Мы лучше промолчим.

Как бы то ни было, я продолжал ходить на просмотры, но из всего увиденного запомнился лишь фильм Спилберга «Спасение рядового Райана».

В декабре состоялся кинофестиваль «Сталкер», на котором показали вполне приличные отечественные картины: «Тоталитарный роман» Сорокина и «Я первый тебя увидел» Быченкова, остроумно, в свете нынешней информации о финской войне, переложившего для экрана один из детских рассказов Леонида Пантелеева.

В начале 1999-го года скромно прошел очередной кинофестиваль «Лики любви». Фильмов было мало, выделялась только картина Роберто Беньини «Жизнь прекрасна», а широко разрекламированный блокбастер «Знакомьтесь с Джоном Блэком», несмотря на великолепную игру Брэда Питта и Энтони Хопкинса, разочаровал.

Тогда же, в Музее кино, показывали цикл фильмов о Тарзане с участием Джонни Вейсмюллера, и я решил ликвидировать один из своих существенных пробелов. Дело в том, что в детстве меня водили на какую-то из четырех шедших у нас серий (всего их было двенадцать). Потом картины с Тарзаном объявили исчадием ада и напрочь убрали с экрана. Даже в «Иллюзион» не выдавали. Почему—никто толком не объяснял. Говорили, что дети, прыгая во дворах с помощью бельевых веревок с ветки на ветку, часто калечились. Но, скорее, тут сыграла свою роль боязнь преклонения перед «не нашим», и потому особенно обаятельным и привлекательным героем.

Показ в Музее кино провалился с треском. Во-первых, Тарзан не представлял никакого интереса для юных эстетов. Во-вторых, копии, оставшиеся от Бюро пропаганды, были крайне низкого качества, да еще короче оригиналов на 15–20 минут. На просмотрах присутствовало от силы человек десять, а на последний кроме меня и переводчицы вообще никто не пришел, и сеанс отменили.

Зато следующая программа Музея (ретроспектива Ясудзиро Одзу) прошла триумфально. Впервые за много лет были показаны фильмы Японии 20-х—30-х годов, по которым, кстати, можно было увидеть, как японцы от увлечения всем американским (даже на стенах их квартир висели звездно-полосатые флаги) постепенно пришли к державному патриотизму. Но, к чести японцев, откровенного милитаризма в их кино не особенно много.

Фильмы Одзу смотрелись на одном дыхании, хотя по тематике и были несколько однообразны. Он в совершенстве передавал тонкие отношения между людьми, неуловимую, чисто японскую субординацию внутри семьи, своеобразные отношения между мужчиной и женщиной, что и определяло внешне простую, и в то же время глубокую драматургию его картин.

Тогда же, к 200-летию со дня рождения Пушкина, в Белом зале Союза кинематографистов Сергей Лаврентьев организовал показ цикла фильмов по произведениям Александра Сергеевича. Хорошее впечатление произвел французский фильм 1934-го года «Волга в пламени», поставленный эмигрантом Виктором Туржанским с участием Альбера Прежана, Валерия Инкижинова и юной Даниэль Даррье. Действие этой вольной экранизации «Капитанской дочки» было перенесено в начало XX века, обе стороны воевали с применением пулеметов и артиллерии, под одним и тем же триколором.

В мае я посмотрел в польском посольстве «Человек на рельсах» Анджея Мунка, еще раз пожалев о безвозвратном конце великого черно-белого европейского кинематографа.

В июле начался XXI Московский кинофестиваль. Как–то так случилось, что обладателя «Золотого Георгия»—фильм Кането Синдо «Жажда жизни»—я пропустил, а то, что удалось посмотреть, не очень впечатляло. Пожалуй, понравились только три экранизации финского классического романа «Юха», «Император и убийца» Чена Кайгэ и «Счастье Куки» Роберта Олтмана.

Я рвался на конкурсный венгерский фильм «6:3», в котором в фантастическом ракурсе рассказывалось о знаменитой победе футболистов Венгрии над англичанами. Фильм как фильм, не более того. Но в кинотеатре «Ударник» тогда впервые применили электронные титры, текст, естественно, писали с английских экранных титров, при явном отсутствии какой-либо редактуры, в результате чего ни одна (!) из фамилий великих игроков не была указана правильно, сплошные Гросис, Пускас, Сандор, Косис, Зибор и прочие…

Вскоре после фестиваля мне удалось посмотреть фильм «Счастье» «независимого» американца Тода Солондза, новую версию «Аферы Томаса Крауна» и, наконец, фильм Алексея Германа «Хрусталев, машину!», который приобрел особое значение для киноманов.

Картину ждали лет восемь. К моменту выхода мне стало казаться, что ничего толком не получится. Провал в Канне только подкрепил подозрения (забегая вперед, хочется помечтать: ах, если бы он был сделан в начале 60-х годов!). На премьере народа в зал набилось «под завязку». Перед началом фильма Светлана Кармалита стала говорить об особой записи и перезаписи звука, пожелала всем удачного просмотра и в последний момент вдруг вспомнила: «Ах, да! В первых двух частях брак по звуку!»

Со всей ответственностью могу сказать, что в первых двух частях звук абсолютно такой же, как и во всех остальных. Такое впечатление, что на фонограмме осталась «прямая» запись, сделанная во время съемок, а студийная попросту отсутствует. Хотя многие сторонники картины говорят, что так и надо, что в этом «правда характеров». В чем правда? В том, чтобы мучиться, напрягая слух в течение двух с половиной часов? За пару лет до того в Доме кино была премьера фильма Лидии Бобровой «В той стране». Боброва честно призналась, что им не хватило средств на тонировку, и они ищут спонсора. Так вот, в ее картине слышно было почти все…

Но главное произошло потом. «Демократическая» общественность присудила германовскому фильму «Нику», хотя он толком не выходил на экраны. Подумалось: что было бы с американскими киноакадемиками, если бы они присудили «Оскара» Энди Уорхолу или Джону Джосту, фильмы которых занимают ту же нишу экспериментального кино, что и «Хрусталев, машину!» На мой взгляд, главная премия должна отражать «мейнстрим». У нас же место отечественного «мейнстрима» прочно занял Голливуд. Его новые блокбастеры оказались довольно нудными, за исключением, пожалуй, «Елизаветы» с Кэйт Бланшетт в роли Елизаветы и футболистом Эриком Кантона в роли французского посланника.

В начале 2000 года событием очередного фестиваля «Лики любви» стала получившая Главный приз скромная черно-белая словенская картина «Холостой ход», чем-то напомнившая чешские фильмы 60-х годов. Тогда же удалось посмотреть скандальную картину Йенса Торсена «Спокойные дни в Клиши», сделанную в 1970 году и «проскочившую» в Москве на некоторых специальных показах. Все было торжественно и официально, приехал режиссер. А на закрытии показали безнадежно устаревшую «Love Story».

Во внеконкурсном показе была прокатная американская картина «Красота по-американски», получившая вскоре «Оскара» и напомнившая о временах «Полуночного ковбоя» и «Выпускника».

В те месяцы в наш прокат вышло много достойных американских фильмов: «Магнолия» с Томом Крузом и Джейсоном Робардсом, «Зеленая миля» с Томом Хэнксом, «Талантливый мистер Рипли», «Правила виноделия» с Тоби Магуайром и Майклом Кейном, крепкая коммерческая картина «элитарного» Джима Джармуша «Путь самурая».

Вышло и несколько фильмов «Догмы». Но, если «Торжество», «Идиоты», «Мифунэ: последняя песня» были действительно интересны, то со временем невольно стала закрадываться мысль, что одного лишь использования ручной камеры и перевода видеоизображения на кинопленку маловато для художественных претензий этого направления.

В апреле в Доме кино прошел фестиваль фильмов Европы. Там тоже было несколько интересных картин: «Маленький Тони» (Нидерланды), «Огнеглотательница» (Финляндия), «В зимней спячке» (Германия). В июне там же представили программу фильмов Великобритании.

Очередной, XXII Московский кинофестиваль состоялся в июле. Смотреть было почти нечего. Если раньше мы ждали фестиваль как манну небесную, то теперь программа явно уступала «текущему» потоку картин, в том числе и показываемому по телевизору.

Впрочем, с телевизионным кинопоказом тоже появились свои проблемы—картины беспощадно резали, и не только эротические сцены, но и просто для того, чтобы высвободить время для рекламы. Особенно усердствовали ОРТ и РТР.

Но вернемся к фестивалю. Председателем жюри был Тео Ангелопулос. Победителем стал не самый удачный фильм Кшиштофа Занусси «Жизнь—это смертельная болезнь, передающаяся половым путем». А самое сильное впечатление произвел фильм Иштвана Сабо «Вкус солнечного света». С ним случилось небольшое приключение. В кинотеатре «Ролан» его села переводить дама, которая ограничивалась только предлогами и междометиями, опуская сложные диалоги. Я уже решил уходить, как вдруг вместо абракадабры нашей переводчицы послышался вразумительный текст, произносимый Константином Дьяконовым, который совершенно случайно, как рояль в кустах, оказался неподалеку и выручил коллегу.

Вспоминается и военный фильм Цзянь Вэня «Дьяволы на пороге». Тут хочется немножко «погоревать». Уже давно в Музее кино мечтают организовать полные ретроспективы Чжана Имоу, Чена Кайгэ и других китайских режиссеров, но, как выяснилось, это пока невозможно. Дело в том, что в Китае эти мастера, работающие, как правило, за рубежом, являются полудиссидентами, как у нас Тарковский, Кончаловский и Иоселиани в начале 80-х годов, потому по линии посольства Китая эта затея пройти не может. Если же какой-то китайский фильм чудом попадает на наши экраны, то из него спокойно могут вырезать минут 40–50, как это случилось с картиной «Прощай, моя наложница». Поэтому все киноманы стараются китайские и гонконгские фильмы не пропускать (речь не идет, конечно, о лентах, в которых демонстрируются боевые единоборства).

Кончился фестиваль, начались обычные просмотры, но ничего стоящего долгое время не появлялось. И тут неожиданно напомнил о себе «Иллюзион». Наряду с «Белоснежкой», «Доктором Стрейнджлавом» и «В порту» впервые были показаны на большом экране «Искатели» Джона Форда, «Китайский квартал» Романа Поланского, «Кармен Джонс» Отто Преминджера и «Музыкальный фургон» Винсенте Минелли. В конце 2000 года американцы привезли ретроспективу, составленную хранилищем Библиотеки Конгресса.

В ноябре состоялся небольшой фестиваль «Мофест–90». Его программу составили зарубежные картины, взятые для проката, но по тем или иным причинам не выпущенные. Среди прочих показали отличную картину Тима Роббинса «Колыбель будет качаться», рассказывающую о театральных опытах молодого Орсона Уэллса. Киноманам картина понравилась. Мы с удивлением узнали, что летом во время торжественного закрытия «Кинотавра» с нее ушли абсолютно все (!) гости, за исключением человека, отобравшего картину для просмотра.

В январе начались очередные «Лики любви». Их изюминкой стал мексиканский фильм «Сука—любовь». Композиционно он напоминал «Криминальное чтиво», но при этом был пронзительным и по-настоящему драматичным. Понравился и греческий фильм 1964-го года «Измена», не выпущенный на экран из-за наличия еврейской темы. Имел резонанс и фильм Южной Кореи «Остров» режиссера Ким Ки Дука, начинавшего тогда входить в моду и делающего «кино не для всех», в изобилии смакующего насилие исключительно «из любви к искусству».

Тогда же в прокат вышел фильм Вонг Кар-вая «Любовное настроение», ставший событием даже для тех, кто не очень любит мелодраму—с интересным саундтреком с песнями Нат Кинг Кола, исполняемыми на испанском языке.

В апреле в Музее кино состоялась очередная «японская» ретроспектива, на этот раз режиссера Микио Нарусэ, менее интересного, чем Одзу.

XXIII Московский кинофестиваль, по общему признанию, оказался самым сильным из всех, прошедших в постсоветское время. Во-первых, собрали достойную конкурсную программу. Председателем жюри была Маргарет фон Тротта, и, видимо, не случайно «победил» «независимый» американский фильм «Фанатик», проникнутый ненавистью к современному фашизму. Возможно, на решение жюри повлиял и психоз, нагнетаемый прессой и телевидением в связи с приездом в Питер Лени Рифеншталь.

Кроме того, в программе были небольшие ретроспективы Роджера Кормана и мало кому известного греческого режиссера Никоса Панайотополуса, чей фильм 1978-го года «Лентяи плодородной долины» в чем-то продолжил линию «Большой жратвы» Феррери. Из внеконкурсных фильмов запомнились «Неверная» Лив Ульман и «Кандагар» иранца Мохсена Махмальбафа. На закрытии показали «Мулен Руж». Некоторые любители «Есении» и индийских мелодрам от этого широко разрекламированного блокбастера были в восторге.

После фестиваля в Музее кино на небольшой ретроспективе Робера Брессона мне удалось посмотреть его «Карманника».

Осенью картиной Такеши Китано «Королевская битва» открылся кинозал в Центральном доме литераторов, а в Доме кино показали несколько фильмов Франсуа Озона.

Польский киноклуб объявил ретроспективу Ежи Кавалеровича. Начали за здравие: фильм «Целлюлоза» был показан в оригинальном варианте. Однако продолжение его—«Под Фригийской звездой»—поляки решили не показывать как слишком «коммунистическое»… Остальные картины были или на видео, или вовсе не пришли. А потом посольство клуб закрыло—в связи с введением визового режима в актовом зале открыли соответствующий отдел. Просмотры перенесли в Музей кино, показы стали, как правило, проводиться на видео, и настоящие киноманы потихоньку перестали на них ходить.

Очередной фестиваль «Лики любви» был слабым—даже нечего вспомнить. И снова началась текучка. Я посмотрел в прокате «Проклятие нефритового скорпиона» Вуди Аллена, «Корабельные новости» Лассе Халлстрема, «Игры разума» Рона Хоуарда, немецкий фильм «Туннель», боснийский «Ничья земля» и—в Музее кино—несколько неплохих фильмов, снятых в Скандинавии и Бенилюксе.

Наступил XXIV Московский. В нем была очень вкусная изюминка: ретроспектива Стэнли Кубрика. Кроме того, во внеконкурсной программе показывалось «Кошачье мяуканье» (у нас—«Смерть в Голливуде») Питера Богдановича. Остальное с предыдущим фестивалем даже сравнивать было нельзя, особенно конкурс. Я, правда, ничего из конкурса не видел, но общее мнение было резко негативным.

А потом пошел новый поток коммерции. Привлекли внимание несколько «независимых» картин: «Садист» Ларри Кларка, «Мир призраков» Терри Звиркоффа, «Голливудский финал» Вуди Аллена.

В октябре в Музее кино началась ретроспектива Кендзи Мидзогути. К сожалению, именно в этот момент в зале № 5, где она шла, что-то случилось с проекцией, и изображение на экране было мутным, не «в фокусе». Да еще часть фильмов, в том числе и долгожданная «Жизнь О’Хару» оказалась на 16-миллиметровой пленке. Так что Мидзогути «прошел» мимо меня.

В ноябре в Доме кино показали два чешских фильма. Особенно понравилась зловещая сказка «Полено» Яна Шванкмайера, сделанная в традициях Иржи Менцеля.

В декабре в Доме кино сенсацией очередного фестиваля «Сталкер» стала картина «Седьмое лето Сюмбель» Булата Юсупова, основанная на реальных событиях 1937-го года. Затем была показана масштабная военная драма «К-19» о советской подлодке. Вопреки опасениям, в фильме не было ни грана «клюквы».

Под Новый год вышел очередной фильм с Джеймсом Бондом «Умри, но не сейчас», вызвавший веселое недоумение историей с «ястребами» и «голубями» в армии КНДР.

В самом начале нового 2003 года в Музее кино прошел традиционный показ финских фильмов, среди которых была и двухсерийная картина 1955-го года «Неизвестный солдат».

Затем, как всегда, начались «Лики любви». Этот фестиваль оказался интереснее предыдущего: черная комедия «Секретарша» с Джеймсом Спейдером, притча Такеши Китано «Куклы», драма Ли Чан Донга «Оазис» (жаль, что жюри, возглавляемое Ежи Антчаком, ее проигнорировало). Зато вне конкурса был показан фильм самого Антчака «Шопен, жажда любви», сделанный «по-телевизионному», и напоминавший наши биографические фильмы 50-х годов.

Тогда же (уже не в рамках фестиваля) были показаны эпатажные фильмы «Кен Парк» Ларри Кларка и «Необратимость» Гаспара Ноэ. Не могу разделить восхищения этими «творениями». Показ мерзости ради мерзости, пусть и с изощренной композицией, у меня вызывает раздражение. Все-таки кино должно вызывать какие-то человеческие чувства. Беда в том, что те, кому нравятся подобные фильмы, имеют доступ к средствам массовой информации и к программированию показа на телевидении. В результате обычные, крепкие картины объявляются «отстойными», «внерейтинговыми».

Не буду спорить с данными по кинопоказу. Вне всякого сомнения, фильмы «Падение Берлина» или «Стряпуха» в нашей стране будут смотреть охотнее, чем «Кто-то пролетел над гнездом кукушки». Хотя и последний фильм наберет несколько большую аудиторию, если его покажут не в два часа ночи, а хотя бы в десять вечера.

Новый фильм—«Поймай меня, если сможешь»—выпустил Спилберг. Главные роли сыграли Леонардо ди Каприо и Том Хэнкс. Посмотрел я и «Чикаго» в оригинале. Перед сеансом Киркоров с гордостью заявил, что фильм будет полностью, даже музыкальные номера, дублирован его командой. Это привело всех в шок. В результате приняли соломоново решение: для зрителей Москвы, Питера и других крупных центров сделать несколько оригинальных копий, которые будут идти с переводом. Все были удовлетворены—и любители Киркорова, и любители кино. Причем люди, видевшие дублированный вариант, утверждают, что все звучало вполне пристойно.

В Доме кино состоялась небольшая ретроспектива Вуди Аллена—все картины, шедшие на большом экране в СССР и в России. Увы, их собралось немного. Залы были заполнены больше, чем наполовину.

Показали фильм Романа Поланского «Пианист», выгодно отличавшийся от «Списка Шиндлера». Ощущалось, что режиссер, в отличие от Спилберга, не понаслышке знает об ужасах фашизма, что и определило абсолютное сопереживание с главным персонажем (Эдриан Броди).

В апреле состоялась очередная большая ретроспектива Анджея Вайды. Разменявший восьмой десяток мэтр был в хорошей форме и с удовольствием представлял свои картины. Он привез с собой и несколько фильмов «новой» польской волны, оставивших весьма грустное впечатление. Исключением был лишь фильм Петра Тржоскальского «Эди».

Этим летом прошел и юбилейный, XXV кинофестиваль. На этот раз в конкурсе было представлено три российских фильма (впрочем, без особого успеха). Жюри под председательством Бодрова было весьма представительным: Кен Рассел, Агнешка Холланд, Мики Каурисмияки… «Золотого Георгия» заслуженно получил испанский фильм «Божественный огонь». Удачную картину «Сова» привез на конкурс 91-летний Кането Синдо, в чем-то повторив свои старые картины «Онибаба» («Женщина-дьявол») и «Черные кошки в бамбуковых зарослях». Понравился и ностальгический «полусиквел» фильма «Любовь» под названием «Неделя в Пеште и в Буде» Кароя Макка («полу»—потому что и актеры те же, и сюжет схож, вот только персонажи немного другие). Солидно выглядел и английский исторический фильм «Убить короля».

Что касается внеконкурсной программы… По рассказам людей, регулярно выезжающих на международные фестивали, гвоздем программы там уже который год становятся ретроспективы: фильмы Отто Преминджера, Ширли МакЛейн или тематические, как, например, «Антисоветизм и антикоммунизм в мировом кино».

Были две ретроспективы и в Москве. Свой очередной визит в Москву Джина Лоллобриджида отметила тем, что привезла на фестиваль целых четыре картины, причем лучшая из них, «Имперская Венера» Жана Деланнуа, демонстрировалась на видео, чего настоящие киноманы, естественно, принять не могли. А известная картина «Трапеция» Кэрола Рида, перегруженная цирковыми номерами, казалась безнадежно устаревшей: спасало ее только присутствие легендарного Берта Ланкастера. Тем не менее, зал в Музее кино был полон.

Была еще небольшая ретроспектива бельгийца Дельво. Но и лучший его фильм—«Свидание в Брэ», и худший—«Бенвенута», и остальные картины уже были в разное время отсмотрены. «Изюминки» для киноманов, подобной прошлогодней ретроспективе Стэнли Кубрика, на этом фестивале не было.

Хотя это не совсем точно. В рамках фестиваля был показан уже купленный для проката в России фильм Ларса фон Триера «Догвилль». То, что он идет около трех часов, поначалу повергло в уныние. Однако здесь все было на месте: не выстрижешь, как говорится, ни кадра! Такой многослойной, умной и эмоциональной картины я не видел с прошлого фестиваля («Барри Линдон» Стэнли Кубрика). Во время решающей реплики Джеймса Каана («всех расстрелять, а город сжечь») я не удержался и захлопал: уж очень изощренно сволочными оказались жители этого городка. И не надо здесь искать какой-то антиамериканизм—это притча, для которой режиссеру удобнее было возродить аскетические реалии времен Великой депрессии.

 

Тем не менее, пока мы продолжаем смотреть американскую коммерцию. Вы, наверное, обратили внимание, что прежние годы, несмотря на все запреты, оставили значительно больше веселых воспоминаний? Неужели для появления фильмов-событий, которые бы все обсуждали, цитировали и пересматривали, нужны новые ограничения?

Очень не хочется в это верить…

Раньше партия заказывала фильмы про себя. Теперь «про себя» фильмы заказывают другие люди. Ни то, ни это смотреть невозможно. И пока эта самая «проблема» не будет решена, пока наши режиссеры не начнут снимать жанровое кино про нормальных людей, зритель будет ходить только на голливудские фильмы. Спасибо за то, что существует Голливуд! Именно лучшие американские режиссеры, от Чарли Чаплина до Джона Форда, от Альфреда Хичкока до Стэнли Крамера, от Майка Николса до Стивена Спилберга, помогали нам сохранять какой-то смысл в нашей непростой жизни.