На рубеже XIX-XX вв. Египет представлял собой вассально зависимую от Великобритании страну, хотя юридически считался составной частью Осман­ской империи. Реальная власть в стране принадлежала не хедиву, а «генераль­ному консулу» Лондона, который, следуя инструкциям Вестминстера, опирал­ся на силы дислоцированной в стране британской оккупационной армии, а так­же коллаборационистские местные феодальные круги и посредническую ком­прадорскую буржуазию. Совместно с другими западными державами Англия превращала Египет в источник дешевого сырья и рынок сбыта собственных товаров фабричного производства, получая одновременно большие дивиден­ды от эксплуатации зоны Суэцкого канала. Развитие капиталистического сек­тора экономики колониальные чиновники допускали в тех отраслях, которые отвечали интересам и запросам иностранных монополий. Засилье иноземно­го капитала, влиявшего на экономическую и политическую ситуацию в Егип­те, замедляло рост национального самосознания. В то же самое время оно стимулировало у египтян чувство собственной неполноценности, препятствова­ло процессу консолидации антиколониальных патриотических сил, осознавав­ших настоятельную необходимость решительной модернизации общественно-политической, хозяйственной и культурной жизни страны.

Вместе с тем ускорившееся распространение в конце XIX в. акци­онерного предпринимательства способствовало укреплению торгово-производственного сектора капиталистического типа, что, в свою очередь, вело к увеличению численности социальной группы нарождавшейся наци­ональной буржуазии и усилению ее влияния в египетском обществе. Ради упрочения своих позиций она охотно перенимала доступные ей формы хо­зяйственной и культурной деятельности, сформировавшиеся к тому време­ни в промышленно развитых государствах капиталистического Запада. На исходе XIX столетия в стране функционировали телеграфная и телефон­ная связь, строились железные дороги, развивалось пароходство, быстро увеличивались тиражи газет и журналов, издававшихся на арабском языке.

В сфере духовной и культурной жизни также наметились эволюцион­ные перемены. Реформация ислама, связанная с именами авторитетных бо­гословов Джамаль ад-Дина аль-Афгани и Мухаммеда Абдо, логично впи­сывалась в контекст обозначившегося во второй половине XIX века обще­культурного возрождения—ан-Нахды. Процессы обновления наблюдались и в области национальной литературы, где возникали и получали развитие новые темы и жанровые формы. Что касается театрального искусства, то наряду с адаптацией пьес европейских писателей египтянами предприни­мались попытки создания собственных, оригинальных драматургических произведений—как на исторические темы, так и посвященных актуальным общественным событиям и явлениям национальной действительности.

В ряду знаменательных достижений западной научно-технической мысли было изобретение кинематографа. В Египте о нем впервые узнали из опубликованной 23 апреля 1896 г. на первой полосе газеты «Аль-Ахрам» статьи под таинственным для того времени названием—«Синематограф, или движущееся изображение». В ней отмечалось, что «движущееся изо­бражение—одно из наиболее удивительных и превосходных изобретений современности. Изумительные и необыкновенные виды, созданные при по­мощи техники. Изображение способно передавать любые образы и карти-ны—будь то отдельные предметы или люди. Последние при этом предста­ют перед взором реально, в движении, в различных местах и ситуациях... Можно увидеть разнообразные виды природы, великолепные чудеса про­мышленности, наблюдать человека сидящего, а затем одевающегося, заня­того едой, пьющего, бегущего, играющего, смеющегося.» [1]

Спустя полгода издававшаяся в Александрии на французском языке га­зета «Ла Реформ» 4 ноября 1896 г. известила читателей о том, что в глав­ном портовом городе Египта заканчивается подготовка к организации сеанса «движущихся картинок». А вечером следующего дня, 5 ноября, в одном из помещений хлопковой биржи Тусун-паша состоялась их премьерная де­монстрация. Выбор места для проведения дебютного публичного кинопоказа оказался не случайным. Здание биржи, располагавшееся на оживлен­ной улице Баб аль-хадид, состояло из нескольких этажей, и в нем имелся ряд отличавшихся по своим размерам залов, использовавшихся иностран­ными землячествами Александрии для проведения в них танцевальных ве­черов и разного рода торжественных мероприятий.

6 ноября газета «Ла Реформ» поместила дополнительную информа-цию—уже рекламно-просветительского характера. В ней сообщалось: при­везенный из Европы аппарат братьев Люмьер представляет собой нечто вроде «волшебного фонаря», но большого размера, с находящимся внутри особым механизмом, вращающим рулон целлулоидной пленки, содержа­щей моментальные фотографические снимки. В конце статьи авторы на­стойчиво призывали своих читателей познакомиться с сенсационным «по­следним достижением человеческого гения», обещая при этом приятное и незабываемое времяпровождение на получасовых киносеансах, организуе­мых ежедневно с 5 до 11 часов вечера.

Первым посетителям демонстрационного зала в александрийской бир­же были предложены довольно разнообразные по тематике информационно-хроникальные кинозарисовки: «Борцы», «Жители Мадагаскара», «Танец "Кан­кан"», «Польский лес», «Кузнецы», «Выход рабочих с завода», «Весна в Пари­же», «Боксеры», «Ловля креветок», «Площадь Оперы в Париже», «Море в Гав­ре». Громкий успех необычного вида зрелища привлек внимание городских вла­стей, и 14 ноября в сопровождении официальных лиц «кинематографическое представление» удостоил личным посещением губернатор Александрии. Про­смотрев изумившие собравшихся «живые фотографии», он расспросил владель­цев аттракциона о механизмах и принципах функционирования проекционной аппаратуры. Весьма примечательный факт: по распоряжению муниципальных властей, во второй половине ноября в просмотровом зале биржи Тусун-паша вместе с преподавателями побывали учащиеся городских школ и лицеев, где по­лучили ценную и полезную в познавательном отношении информацию, связанную с техническими аспектами показа «движущихся фотографий».

В Каире дебютный киносеанс состоялся 28 ноября 1896 г. в квартале Аль-Азбакийя, в зале «Хамам Шнайдер». На приглашение приехавшего из Александрии агента братьев Люмьер Анри Делло Строголо увидеть «чудо-изобретение» откликнулись губернатор столичной провинции, высокопо­ставленные чиновники, также на просмотр пришли деятели науки и искус­ства, журналисты и писатели. Как и в Александрии, каирская пресса отреагировала на «живые картинки» в основном одобрительно, напечатав хвалеб­ные, а временами и восторженные отзывы. Например, влиятельная каирская газета «Аль-Мукаттам» 1 декабря опубликовала большую статью, где гово­рилось, что присутствовавшие в кинозале, «увидев движущиеся изображе­ния, испытали восхищение и даже вообразили, будто перед ними предстали некие привидения и призраки, у которых нет только голоса»[2]. Сеанс завер­шился аплодисментами всех собравшихся, после чего губернатор Каира по­рекомендовал владельцу аттракциона Анри Делло Строголо устраивать спе­циальные кинопросмотры отдельно и для женщин. Высказанное пожелание было принято, и днем с 4 до 6 часов вечера зал «Хамам Шнайдер» прода­вал входные билеты исключительно для женской аудитории, а с 6 до 11—для мужской. Популярный журнал «Аль-Хилаль» в номере от 16 декабря, в раз­деле «Хроника», отметил: «Французская компания, чья резиденция находит­ся неподалеку от здания Египетского телеграфа, демонстрирует фотографии, которые зрителям кажутся наполненными живым движением. Люди сбега­ются на их просмотр»[3]. Газета «Миср» в тот же день написала: «движущиеся изображения» производят очень сильное и глубокое впечатление, и при этом они «радуют сердце и чаруют разум»[4]. Вместе с тем в периодической печа­ти встречались и иные высказывания, отражавшие противоположную точку зрения. Как свидетельствует авторитетный каирский журнал «Аль-Кавакиб», новый вид зрелища оценивался в тот период частью египтян не иначе, как «волшебные игры Запада» и даже «злонамеренные проделки дьявола»[5].

Владелец люмьеровского патента Делло Строголо оказался человеком инициативным и предприимчивым и быстро смог получить лицензию на от­крытие в Александрии первого в Египте «кинематографического театра». Под «Синематограф Люмьер», оснащенный доставленной из Европы кино­аппаратурой, власти выделили место в центральной части города, на улице Мухаррам-бек, между биржей Тусун-паша и театром Аль-Хамбра. Его открытие состоялось 30 января 1897 года. Премьерную программу составили за­падноевропейские короткометражные киноленты: «Площадь кафедрального собора в Турине», «Шествие берсальеров», «Деревенский праздник», «Отъ­езд на автомашине», «Группа игроков в карты», «Любовная записка», «Путешественник и воры». Любопытно следующее. Среди демонстрировавшихся «живых фотографий» особым успехом пользовались «экзотические» хрони­кальные сюжеты о торжественной коронации в Москве русского царя Нико­лая II и его посещении столицы Франции. Удовлетворяя просьбы зрителей, администрация кинотеатра неоднократно принимала решение показывать их на бис. Как и раньше, в дневное время «Синематограф Люмьер» устраивал специальные отдельные просмотры—для женщин-европеек и мусульманок.

Важным событием кинематографической жизни явился приезд в Египет в марте 1897 г сотрудника братьев Люмьер оператора Промио. В сопровождении Делло Строголо он совершил довольно продолжительную поездку по стране и отснял тридцать пять хроникальных эпизодов. В их числе—«Семья итальянско­го консула посещает "синематограф" в Александрии», «Поездка к пирамидам», «Площадь Мухаммеда Али», «Хедив и его эскорт», «Процессия махмаля (палан­кина с покрывалом и другими дарами для Каабы)», «Бедуины на верблюдах», «Похоронная процессия», «Площадь Цитадели», «Площадь Оперы», «Мост Каср ан-Нил», «Площадь Сулейман-паши», «Улица Ас-Сейиди Зайнаб», «Ниль­ские плотины», «Деревня Саккара», «Пирамиды», «Спуск с Большой пирами­ды», «Отъезд из Банхи», «Отъезд из Каира», «Панорамы берегов Нила». В мае-июне 1897 г. документальные кинозарисовки, сделанные на территории Египта и с энтузиазмом воспринятые местной зрительской аудиторией, на протяжении многих дней демонстрировались в кинотеатре «Синематограф Люмьер».

На начальном этапе «синематограф» получил наибольшее распростра­нение не в столице, а в Александрии, где проживала довольно многочислен­ная и влиятельная колония европейцев, которые активно приветствовали и поддерживали идеи об увеличении импорта иностранных кинофильмов, по­ступавших тогда в основном из Франции и Италии. Сыграло свою роль и то обстоятельство, что в главном портовом городе Египта «индустрия развле­чений» на рубеже XIX-XX вв. была несравненно богаче и разнообразнее, чем в Каире. Здесь находились многочисленные кафе, мюзик-холлы, дансин­ги и другие увеселительные заведения. За умеренную плату публика получа­ла возможность увидеть «ошеломляющие» кинопрограммы, состоявшие из нескольких роликов продолжительностью по 2-3 минуты. Фильмокопии экс­плуатировались их хозяевами до полного материального износа.

Между тем кинопрокатчики-иностранцы вскоре столкнулись с пробле­мами—после первых, казалось бы, обнадеживающих успехов «живых фото­графий» интерес к ним со стороны зрительской аудитории постепенно стал снижаться. Однотипная зарубежная кинохроника, скучно и примитивно пе­редававшая жизнь других стран и народов, прежнего ажиотажа у публики уже не вызывала. Попытки изменить неблагоприятно складывавшуюся конъ­юнктуру к лучшему, даже за счет уменьшения стоимости входных билетов, к желаемому результату не приводили, и «Синематограф Люмьер», обязан­ный перечислять во Францию 50% кассовой выручки от показа импортиро­вавшихся в Египет кинофильмов, свою деятельность прекратил.

В начале 1900-х гг. в Египте, как и в Европе, кинематографическое зре­лище, утратив былую привлекательность и новизну, переместилось в об­щественные сады и парки. Местная пресса информацию о нем давала край­не редко. Еще одним спасительным оазисом для кино послужили помеще­ния городских театров и мюзик-холлов. Однако в них хроникальные лен­ты предпочитали показывать лишь в качестве приложения к театральным спектаклям и эстрадным представлениям.

Упоминания об этом содержат египетские периодические издания того времени. Газета «Ла Реформ» 10 января 1900 г сообщала, что в александрий­ском театре Аль-Хамбра пройдет концерт гастролировавшей в стране извест­ной английской певицы Лиз Дублин, после чего вниманию публики будут предложены разнообразные кинематографические сюжеты. Газета «Аль-Ахрам», редакция которой в ноябре 1899 г. переехала из Александрии в Каир, в номере от 22 ноября 1901 г. писала: «Сегодня вечером в Египетском теа­тре (Ат-Тиатру аль-мисрий) будут идти кинофильмы—вслед за песенными, танцевальными, гимнастическими и комическими номерами»[6]. Та же «Аль-Ахрам» 2 декабря 1901 г. поместила анонс о развлекательном мероприятии в Египетском театре в Каире с забавной инсценировкой о короле джиннов и де­монов, программой «движущихся фотографий» и танцами под оркестр. «Жи­вые фотографические картинки» систематически демонстрировались и по­сле окончания спектаклей популярной каирской театральной труппы Искан­дера Фараха «Аль-Джук аль-мисрий», в которой выступал выдающийся еги­петский певец, музыкант и актер шейх Саляма Хигази.

Примерно через десять лет после первых показов «движущихся фото­графий» в Египте в кинопредпринимательской сфере произошла «смена ли­деров». На передний план выдвинулась компания основоположника фран­цузской киноиндустрии Шарля Пате. Обладая значительными финансово-организационными возможностями и имея в распоряжении богатую кол­лекцию разнообразных фильмов, он начал экспортировать на египетский рынок не только короткометражные хроникально-документальные, но и постановочные кинокартины. При этом некоторые из них демонстрирова­лись на экране уже не в черно-белом, а в цветном изображении.

Как и во многих других странах мира, в Египте в репертуаре просмо­тровых залов во второй половине 1900-х годов произошли серьезные ка­чественные изменения. В нем ощутимо возрос удельный вес игровых короткометражных фильмов и фарсов, заключавших в себе законченное сю­жетное повествование, рассказывавших какую-либо увлекательную житей­скую историю. Интерес к экранному зрелищу снова заметно оживился, и это способствовало росту посещаемости кинотеатров.

С целью привлечь к кинематографу максимальное число зрителей от­дельные кинопрокатчики, по примеру пришедшей на египетский рынок еще одной французской кинокомпании—«Гомон»,—попытались преодо­леть немоту экранного повествования, включая во время сеанса установ­ленные возле киноэкрана граммофонные пластинки. Однако из-за проблем технического порядка добиться синхронности изображения и закадрового звука в то время было крайне сложно, и от этого приема владельцам филь­мокопий в итоге пришлось отказаться.

Со второй половины 1900-х гг наряду с французами заметную актив­ность в сфере киноторговли и показа фильмов в Египте начали проявлять ита­льянцы. В 1906 г в Александрии они оборудовали большой и комфортабель­ный кинозал «Синематограф Ирбанура», имевший несколько вентиляторов для проветривания воздуха и удобные кресла, и тоже приступили к прокату кинолент западноевропейского производства. Чтобы придать своему детищу дополнительную респектабельность, теперь, в отличие от недавнего прошло­го, владельцы кинотеатра организовывали в качестве приложения к экран­ному зрелищу выступления артистов-кукольников, музыкальных оркестров и исполнявших итальянские песни певцов в антрактах между длившимися 20-30 минут драматическими, комедийными и фантастическими фильмами.

Для иностранного кинокапитала Египет с самого начала представлял интерес не только как рынок сбыта экранной продукции, но и как благодат­ное место для съемок бесценных памятников истории и культуры, величественные виды и панорамы которых можно было бы с успехом показывать в прокатной сети многих стран мира. В ноябре 1906 г. в «страну пирамид» прибыл сотрудничавший с братьями Люмьер известный кинооператор Фе­ликс Месгиш. По сравнению со своим предшественником Промио, он имел более совершенную киноаппаратуру, много метров пленки, да и програм­ма его пребывания оказалась гораздо богаче и насыщеннее. Помимо документальных фрагментов из жизни современного Египта—проезда конного эскорта и кареты хедива и его свиты по улицам Каира, квартала мусульман­ского богословского университета «Аль-Азхар», египтян и египтянок в на­циональных одеждах, египетских политических деятелей—Месгиш отснял многочисленные мечети и минареты, надгробия султанов и мамлюков, по­строенную при Салах ад-Дине Цитадель. А чтобы убедительнее доказать зрителям-иностранцам справедливую истину о том, что нигде так быстро не падаешь в глубь времен, как в Египте, кинематографист запечатлел пи­рамиды в Гизе, Сфинкса, храмы в Луксоре и Карнаке, Долину царей, на гра­нице с Суданом—храм Абу-Симбел, а также множество античных досто­примечательностей греко-римского периода.

В конце 1900-х гг., несмотря на слабость техники пожарной безопасности и происходившие в кинозалах возгорания, рыночная конъюнктура кинемато­графа все-таки изменилась в лучшую сторону и «география» киносеансов существенно расширилась. Зарубежные фильмы стали демонстрировать не только в Александрии и Каире, но и в Порт-Саиде и Мансуре. Одновременно происходило обогащение жанрово-тематической палитры экранного репер­туара. Наряду с постановочными в возраставших количествах показывались новые по содержанию видовые документальные и научно-популярные ки­ноленты, например, «Зимние виды спорта в Швейцарии», «Путешествие по Новой Зеландии», «Рабочие слоны Индии», «Соревнования по преодолению препятствий», «Море при лунном свете». Неординарный интерес у зритель­ской аудитории, по свидетельству газеты «Аль-Ахрам» от 3 апреля 1907 г., вызвали японские документально-пропагандистские фильмы о многомесячной осаде Порт-Артура и об обстановке, сложившейся в Японии после окон­чания войны 1904-1905 гг. с Россией.

Рассматривая ранний период истории кино в Египте, уместно сказать о следующем факте. В июне 1907 г. хедив Аббас II Хильми посетил Алексан­дрию для ознакомления с подготовкой специалистов и процессом обучения в престижном Высшем институте при мечети Сейиди Абу аль-Аббас. Впервые фрагменты данной поездки были отсняты на кинопленку постоянно прожи­вавшим в Египте оператором-итальянцем Альвизи Орфанелли, сделавшим это по поручению своих земляков, известных александрийских фотографов и предпринимателей,—Азиза и Дореса. Спустя месяц, вечером 20 июля, в принадлежавшем им кинотеатре «Синематограф Азиз и Дорес» они публич­но продемонстрировали хроникальные съемки пребывания хедива в Алек­сандрии. Как полагает известный современный египетский кинокритик док­тор Али Абу Шади, этот день «можно считать точкой отсчета в истории кино­производства в Египте, поскольку данный фильм был произведен египетской компанией, на египетские деньги и реализован в Египте»⁷. В августе того же года Азиз и Дорес побывали в другом александрийском учебном заведе­нии и сняли короткометражный видовой хроникальный фильм «Спортивный праздник в Школе Аль-Фарир», которая в те времена в разговорном обиходе александрийцев чаще фигурировала как «Школа Сант-Катрин».

Между тем захвативший доминирующие позиции в кинопрокатной сфе­ре француз Лагарен, агент компании «Братья Пате» на Ближнем Востоке, действовал в соответствии с правилами своего парижского патрона. Поступавшие из-за границы киноленты он распределял среди владельцев просмо­тровых залов, предварительно сообщая через местную прессу об отличном качестве и поразительных достоинствах полученных им очередных фильмо­копий. Так, 13 августа 1907 г. александрийская газета «Ла Реформ» писала, что к Лагарену поступило множество увлекательных кинокартин, и владель­цы всех без исключения синематографов имеют возможность в любой день придти за ними в его представительство и подобрать соответствующие их вкусам и интересам фильмы. В номере от 26 ноября она же поместила такой анонс: «... фильм "Али-Баба и сорок разбойников", одна из сказок "Тысячи и одной ночи",—полностью цветной, продолжается 30 минут и принадлежит к числу самых значительных произведений, созданных компанией "Пате"»[8].

Тем не менее, несмотря на рост количества просмотровых залов, по мнению иностранцев, их посещаемость оставалась на низком уровне. Проблема заклю­чалась в том, что среди арабов мало кто владел европейскими языками, а по­казывавшиеся киноленты субтитрировались на языках стран-производителей. Для расширения контингента зрительской аудитории за счет коренных жите­лей Египта при каждом кинотеатре стали вводить должность переводчика, обязанного громко и внятно произносить на арабском языке появлявшиеся на экране пояснительные надписи. Как правило, переводчик располагался вблизи экрана и «озвучивал» диалоги экранных персонажей. Но нередко на последних рядах из-за отвлекающего стрекотания кинопроектора зрители ничего не мог­ли расслышать—тогда владельцы кинозалов увеличивали количество «драго­манов» до 3-4 человек и рассаживали их вдоль всего демонстрационного по­мещения. Хотя подобное нововведение и принесло определенный успех, мно­гие европейцы и знавшие и понимавшие иностранные языки арабы перестава­ли ходить в кино, не желая лишаться удовольствия непосредственного воспри­ятия фильмов. К тому же и качество перевода зачастую оставляло желать мно­го лучшего. В конце концов, компромиссное решение было найдено: титры на арабском литературном языке стали печатать сначала на отдельном боковом экране, а в дальнейшем—на пленке самого оригинала.

Как и в других странах, с целью привлечь в кинотеатры как можно боль­ше публики кинопрокатчики ввели дифференцированную плату за входные билеты. Нумерация сидений покончила и с суетой по «овладению» лучши­ми местами. В отличие от театров, посадочные места в синематографах в первых рядах стоили дешевле, а в последних—дороже. Самые же высокие цены устанавливались для тех, кто предпочитал смотреть фильмы с осо­бым комфортом в отдельной ложе. В 1908 г. стоимость одного посадочно­го места в ложе равнялась 40 пиастрам (киршам), в партере она составля­ла 7 пиастров, а в первых его рядах—4. Для детей делались скидки: биле­ты для них обходились родителям в 2-4 пиастра. Своим постоянным зрите­лям владельцы кинотеатров начали предлагать за 24 пиастра действитель­ные в течение месяца просмотровые абонементы и в придачу—курьезное, с сегодняшней точки зрения, вознаграждение: право шесть раз бесплатно сняться в специальной фотографической студии[9].

Реклама кино уже тогда отличалась выдумкой и относительным разно­образием. Информация о кинопремьерах публиковалась на страницах еги­петских газет и журналов. Разрисованные яркие афиши и плакаты устанав­ливали на повозках и возили по городским улицам. Как правило, в повозке находилась группа музыкантов, которые под удары барабана громко игра­ли на музыкальных инструментах. Проехав определенное расстояние, арба останавливалась, и мужчина—обычно обладатель хорошо поставленного громкого голоса—объявлял название кинофильма и «живописно» расска­зывал прохожим о наиболее волнующих и важных его эпизодах.

В канун Первой мировой войны в репертуаре просмотровых залов Алек­сандрии, Каира и других городов появился французский информационный «Киножурнал Пате», демонстрировавшийся, как и в Европе, перед показом игровых фильмов. Хотя зрители ходили в кино для просмотра, в первую оче­редь, постановочных картин, тем не менее, бывали случаи, когда максималь­ная посещаемость залов достигалась за счет показа в кинохронике интере­совавших египтян явлений политического характера. В частности, большой интерес у арабской зрительской аудитории вызвал специально доставленный в Египет номер «Киножурнала Пате» о событиях младотурецкой революции 1908-1909 гг., перипетиях отстранения от власти султана Абдул-Хамида и последовавшего вступления на османский престол нового монарха Мехме-да V Массовый наплыв зрителей-арабов вызвал и короткометражный хрони­кальный фильм о похоронах умершего в 1908 г. в возрасте 34 лет основате­ля партии «Ватан», видного политического деятеля, талантливого оратора и публициста Мустафы Камиля, боровшегося за освобождение Египта от бри­танской оккупации и его широкую автономию в рамках Османской империи.

Не было ничего странного в том, что первыми кинооператорами в Егип­те становились представители иностранных землячеств. По сравнению с египтянами-арабами они располагали гораздо более благоприятными воз­можностями заняться кинематографом практически. Ко времени появления кино на территории Египта они прошли школу профессиональных фотогра­фов, умели обращаться со съемочной техникой и аппаратурой, к тому же им не составляло особого труда устанавливать контакты и деловые связи с го­сподствовавшими тогда в кинематографической жизни Египта европейцами. Первопроходцами оказались упоминавшиеся выше итальянцы Альвизи Ор-фанелли и Умберто Дорес. Натурализовавшимся в Египте выходцам из Ев­ропы в 1909-1911 гг. удалось снять и показать хроникально-документальные короткометражные фильмы «Стадион Каср ан-Нил в Гизе», «Возвращение хедива из Мекки», «Соревнование в районе Мина-Хауса», «Отправка махма-ля из Египта» и другие[10]. Но организационных, финансовых и художествен­ных возможностей, позволявших приступать к систематическому созданию игровых фильмов, ни они, ни тем более арабы-египтяне не имели. Потребно­сти в экранном зрелище удовлетворялись исключительно за счет импорта ки­нолент, создававшихся иностранными компаниями.

В начале 1910-х гг. наряду с французскими и итальянскими в кино­прокат Египта стали проникать фильмы американского и датского произ­водства. Между зарубежными кинопроизводителями усилилась борьба за местного кинозрителя, приобретавшая порой достаточно неожиданные формы. Для привлечения дополнительного контингента зрителей в сине­матографах, принадлежавших иностранцам, начали проводиться денежные лотереи. С целью придать респектабельность и престижность новым ки­нотеатрам на церемонии их открытия приглашались представители ино­странного дипломатического корпуса и элиты египетского общества, при этом организовывались выступления духовых оркестров, в небо запускали стаи голубей, на западный манер гостям предлагали бокалы с шампанским. В центральных газетах появились специальные информационные колонки, где помещались заказные публикации, в радужных тонах рассказывавшие о том, какие замечательные и превосходные фильмы будут демонстриро­ваться в тех или иных кинозалах. В силу возросшего притока зарубежной экранной продукции, желая опередить конкурентов, арендаторы фильмоко­пий в контролировавшихся ими «электротеатрах» меняли кинопрограммы по два, а иногда и по три раза в неделю.

Действительно, в отличие от кризисного периода начала 1900-х гг., те­перь «кинематографическое меню» стало несравненно разнообразнее. Од­нако неуклонно возраставший наплыв зарубежной экранной продукции имел специфические особенности: наряду с новаторскими и интересными в идейно-художественном отношении игровыми лентами—такими как, на­пример, «Убийство герцога Гиза» французской фирмы «Фильм д'Ар», показ которой сопровождала музыка Камиля Сен-Санса, и где снялись ведущие актеры театра «Комеди Франсез», а также разноплановыми по жанрово-тематическому содержанию, запоминающимися картинами с участием выдающихся мастеров немого кино: Сары Бернар, Асты Нильсен и Мак­са Линдера—в кинопрокат начали проникать бульварные кинопостановки фривольного содержания, камуфлировавшиеся в каталогах западных компаний под определением «фильмы гривуазных сцен пикантного характера».

То, что ситуация в кинопрокате на территории Египта стала разворачи­ваться именно в таком направлении, объясняло следующее обстоятельство: во Франции, Италии, а затем и в Дании выпуск подобного рода продукции возник и получил развитие едва ли не с самых первых «синематографиче­ских» лет. В просмотровых залах Европы, вопреки официальным запретам, преследованиям со стороны исполнительных властей и проклятиям в периодической печати, экранная «клубничка», тем не менее, относительно сво­бодно демонстрировалась на вечерних киносеансах под прикрытием огра­ничительного товарного знака: «только для взрослых».

В Египте—стране традиционного распространения ислама, где систе­ма семейных отношений существенно отличалась от европейской, где в процессе исторического развития укоренились иные нравственные крите­рии и господствовали гораздо более строгие пуританские установки, ситу­ация аналогичным образом, конечно, развиваться не могла. Тогдашние за­падноевропейские фильмы «нескромного содержания», кажущиеся сейчас безобидными и наивными, трактовались в мусульманском ареале, особен­но по критериям начала XX века, как недопустимые и откровенно «порно­графические». У египетских властей, равно как и у подавляющего большинства местной зрительской аудитории, они вызывали несравненно боль­ше тревоги и возмущения, нежели в странах «цивилизованного Запада».

С целью пресечь отчетливо наметившуюся тенденцию превращения го­родских просмотровых залов в легальные «кинематографические притоны» проблемами кинопроката закономерно заинтересовалась хедивская цензура. Впервые «гром грянул» в мае 1911 г, когда губернатор Каира, чтобы отвадить зрительскую аудиторию от возможного повторения в реальной жизни увиден­ных на экране аморальных поступков и иных преступных деяний, издал цир­куляр, согласно которому в кинотеатрах запрещалась демонстрация «чрезмер­но натуралистических фильмов»¹¹. При кажущейся, на первый взгляд, рас­плывчатости принятой властями формулировки последняя, тем не менее, пре­доставляла широкий простор для корректировки и жесткого регламентиро­вания репертуара, применения репрессивных мер против распространителей экранной продукции так называемого парижского жанра. Что касается долж­ностной ответственности за проведение в жизнь данного постановления, то она возлагалась на маамуров (начальников городских округов), обязанных тщательным образом отслеживать и контролировать функционирующий ре­пертуар просмотровых залов и в случае устройства в них «порнографических киносеансов» ставить в известность аппарат каирского губернатора.

Спустя два месяца с аналогичным распоряжением, но уже на более высоком, правительственном уровне, выступил министр внутренних дел Египта. В его приказе от 17 июля 1911 г. отмечалось: «Не разрешается демонстрировать изображения, актерские перевоплощения, а также встречи и свидания, которые вступают в противоречие с общественным порядком и нравственностью. Полиции дается право на практике осуществлять надле­жащие запретительные мероприятия и закрывать театры в случае необхо-димости»[12]. Параллельно в министерском распоряжении содержалось зна­менательное указание на то, что функциями полномочных цензоров «кине­матографических зрелищ» наделялись не рядовые, а исключительно офи­церские чины полиции. Вмешательство официальной хедивской цензуры в проблемы местного кинопроката и кинопоказа свидетельствовало о стре­мительно возросшей роли и значимости кинематографа в общественной жизни Египта—за какие-то пятнадцать лет с момента первых публичных сеансов «движущихся фотографий» осени 1896 г.

Конечно, в контексте происходивших в стране процессов обновления передовая часть египетского общества рассматривала потенциальные воз­можности кинематографического предприятия не однозначно, а в комплек­се и разносторонне. Научная, педагогическая и художественная интелли­генция Египта справедливо интерпретировала кино не только как популяр­ный способ проведения горожанами свободного времени, но и как эффек­тивное средство нравственного воспитания и повышения образовательного уровня национальной зрительской аудитории. Подтверждением тому слу­жат публиковавшиеся в возраставшем количестве в арабоязычной печати требования о целесообразности заимствовать накопленный в Западной Ев­ропе позитивный опыт использования киноэкрана при обучении студентов различных высших учебных заведений, особенно медицинских, а также в деле профессиональной переподготовки специалистов в различных обла­стях научно-исследовательской и практической деятельности.

В издании «Египетская киноиндустрия», выпущенном на английском языке в 1977 г. в Каире Министерством культуры Арабской Республики Египет, содержится примечательная информация: в ряду показанных в тот период постановочных немых кинокартин особенно многочисленные одо­брительные отклики вызвали западные короткометражные игровые лен­ты «Возвращение отца» и «Расточительный сын». Первая рассказывала об утратившем человеческий облик алкоголике и отражала беды и страдания детей от порочного пьянства родителя, вторая—обличала бездумное рас­транжиривание денег утратившим жизненные ориентиры растленным мо­лодым отпрыском богатой фамилии. По мнению египетских авторов, обе они пользовались заслуженным успехом, прежде всего, благодаря своему полезному нравственно-воспитательному посылу[13].

В начале 1910-х гг. интерес к завоевавшему зрительскую популярность экранному аттракциону оживился и среди ведущих представителей наци­ональной литературы и театра. Помимо всего прочего они выступали за то, чтобы вынести демонстрацию фильмов за пределы кинотеатров, каба­ре, гостиниц и казино и начать организовывать более широкие публичные кинопросмотры также и на открытом воздухе. В условиях южного сухо­го египетского климата подобные идеи были вполне оправданы. Одним из свидетельств таких настроений служит, в частности, напечатанная в газе­те «Аль-Ахрам» 3 декабря 1912 г. статья под броским и привлекательным заголовком: «Добрый обычай». В ней рассказывается о том, что в програм­му многолюдного свадебного торжества в саду служившего при дворе хе­дива Аббаса II Хильми популярного египетского поэта и драматурга Ахме­да Шауки владелец кинозала «Синематограф Балас» Жорж Мутран, брат другого выдающегося арабского поэта и театрального деятеля Халила Му-трана, включил показ нескольких игровых кинофильмов. Этот новаторский почин, как отметила одна из наиболее влиятельных общенациональных га­зет, всем без исключения гостям «доставил массу радости»[14].

Через пятнадцать лет после премьерного показа «движущихся картинок» в Александрии в начале 1912 г в Египте насчитывался 21 постоянно действу­ющий кинотеатр. Территориально они распределялись следующим образом: в Каире их было 8, в Александрии—6 и по одному в Порт-Саиде, Асьюте, Ис-маилии, Танте, Мансуре, Бенхе и Заказике. По утверждению египетского ки­нокритика доктора Абдель Мунейм Саада, возглавлявшего в 1970-1980-е гг каирский журнал «Кино и люди» («Ас-Синима ва-н-нас»), лишь в Асьюте и Порт-Саиде просмотровыми залами владели коренные египтяне—Тадрус Маккар и Мухаммед Усман. Остальные же находились в собственности нату­рализованных иностранцев и действовавших в Египте различных акционер­ных компаний. Задача предпринимателей сводилась, в конечном счете, к по­лучению максимальной финансовой прибыли самыми разными, порой нео­жиданными способами. Любопытен, к примеру, относящийся к периоду не­мого кинематографа такой примечательный факт. Специализировавшаяся на производстве шоколадных изделий компания «Рулан ли-ш-шукулата» и вы­пускавшая сигареты «Матусьян ли-д-духхан», дабы активизировать потреби­тельский спрос на основную свою продукцию, снижали в контролировавших­ся ими демонстрационных залах стоимость входных билетов, если кинозри­тели при их покупке доставали деньги около кассы из шоколадной обертки или коробки сигарет, выпускавшихся выше названными компаниями[15].

Говоря о появлявшихся новшествах и экспериментах в области кино­проката и кинопоказа, стоит упомянуть, очевидно, следующее. После того как в 1910-е гг. на египетский рынок начали систематически поставляться полнометражные постановочные фильмы западного производства, отдель­ные владельцы кинотеатров принялись показывать их не целиком и полно­стью, а в виде «сериалов»—не на одном, а на двух, иногда даже трех сеан­сах. Делалось это, в первую очередь, для того, чтобы кинозрители, уже ви­девшие пролог той или иной «большой» игровой картины, обязательно при­ходили в тот же самый просмотровый зал досмотреть ее до конца. Что каса­ется изменений объема печатных публикаций, информировавших египтян о постоянно обновлявшемся прокатном репертуаре, то накануне Первой ми­ровой войны он уже не ограничивался, как раньше, несколькими строками «пунктирного», рекламно-описательного характера, а занимал в периодиче­ских изданиях временами до половины газетной или журнальной полосы.

Серьезные трансформации в общеисторическом развитии Египта, кото­рый почти четыре века (с 1517 г.) являлся частью Османской империи и был тесным образом связан с ней религиозно, политически и социокультурно, инициировала Первая мировая война. Свои значительные коррективы она внесла и в тенденции развития в стране кинематографического процесса.

 

 

1. Ахмед аль-Хадари. Тарих ас-синима фи миср. Аль-Джуз аль-аввал. Каир, 1989 (на араб. яз.). С. 16-18.

2. Там же. С. 24.

3. Там же. С. 31.

4. Там же.

5. «Аль-Кавакиб». Киссат ас-синима фи миср. Каир, 1960. № 448 (на араб.яз.). С. 57.

6. Ахмед аль-Хадари. Цит. соч. С. 57.

7. Али Абу Шади. Вакаи ас-синима аль-мисрийя фи-л-карн аль-ишрин. Дамаск, 2004 (на

араб.яз.). С. 11.

8. Ахмед аль-Хадари. Цит. соч. С. 84.

9. Там же. С. 91.

10. Али Абу Шади. Цит. соч. С. 12-13.

11. Там же. С. 13.

12. Там же.

13. The Motion Picture Industry in Egypt. Cairo, 1977. P. 6.

14. Ахмед аль-Хадари. Цит. соч. С. 119.

15. Абдель Мунейм Саад. Хамсун амм мин ас-синима аль-мисрийя. Каир, 1977 (на

араб яз.). С. 13.

 

 

 

© 2010, "Киноведческие записки" N94