Каждый в этом одинок. В этом непрестанном противоборстве с двумя врагами. С собой и реальностью. Иметь мужество снова искать, бороться с чрезмерными амбициями, тщеславием, завистью, жаждой успеха любой ценой, жаждой денег, которые так скрашивают жизнь. Бороться с тоской, страхом, сомнениями, депрессиями, которые нападают на человека наяву и во сне, быть смиренным и одновременно обладать необходимым самомнением от сознания уникальности своей правды. Иметь твердые убеждения, веру и надежду, точку опоры, иметь в себе хоть что-то от желанных универсальности, уверенности, единства. Уметь искать и находить гармонию между верой и разумом. Иметь мужество снова идти на риск и силу идти обнаженным к источникам, пускай ценой непостижимости, непонимания, провала. Это так тяжело. Это вообще возможно? Нужно искать правду, но выдержу ли я без ненависти и без истерии? Не знаю!

И в своей слабости я должен бороться с реальностью. С той, что постоянно прячет свое настоящее лицо. И возможность добиться хоть чего-то дана, наверное, лишь в процессе поиска, в точке пересечения парадоксов. Наверное, лишь там мы можем почувствовать это волнующее прикосновение к сути вещей. Этот ускользающий миг понимания. Лишь в процессе есть возможность возникновения новых качеств, о которых мы вначале даже не подозревали. Это означает допустить реализм без берегов. Это означает задавать вопросы, искать в глубине сложную тайну жизни. В кино нам все время навязывает себя якобы истинная внешняя сторона реальности. И эта естественность, подобие, опирающееся на такой обманчивый здравый смысл, постоянно вводит нас в заблуждение. Действительность, которую способна запечатлеть кинематографическая фотография, часто сбивает нас с пути в сторону некоего универсального реализма, правдоподобного подражания. К иллюзорности. К тому же с постоянными обоснованиями, объяснениями, пояснениями, то есть с постоянной экспликативностью, чтобы никто ни в чем не сомневался. Сила голого факта или фантастическое видение растворяются в некоей общей усредненности. И в близко знакомом нам чувстве просветительской идеализации и всеобъемлющей любезности. Лишь немногим счастливцам дано обнажать напряжение между явлением и сутью. И все же необходимо постоянно к этому стремиться. Не только ради результата, но и ради себя. Чтобы мы могли или хотя бы попытались полнее жить. В этом каждый сам за себя, и в конце концов никто этого не избежит. Каждый сам ответственен. Поэтому так опасно уступать. Смягчать, обходить. Стремление угодить. Кому? Счастлив тот, кто поистине сильно и глубоко что-то чувствует и способен это так же передать. Пускай это лишь сомнения и вопросы. Поэтому творец должен занимать позицию творца и действовать именно так, а не как услужливый декоратор в витрине. Он должен выбирать—а потом нести и пронести свою ответственность до конца. Быть в правде и в гармонии. Хотя кино—это тоже индустрия, необходимо снова и снова отстаивать индивидуальность самовыражения—сосредоточившись на постоянно меняющемся лике реальности. И в поисках правды сохранить принцип: всегда начинать с себя—с нас самих—потому это так нелегко. От зрителя же требуется активное восприятие—и у зрителя должна быть возможность выбора—свобода. В бесконечном поиске смысла вещей, сущности, правды нас в большинстве случаев ждет поражение. Но нужно претерпевать его снова и снова—не только ради самой цели, но и ради пути к ней. У этого нет конца и нет границ. В каждую эпоху всегда можно определить некие элементы, составляющие понятие «современный». Нежелание их видеть, открывать их, различать их никуда не ведет. Жадное подражание им, как правило, тоже. Без крупного ЧТО и самое изысканное КАК несколько теряется, хотя знание своего дела всегда достойно восхищения. Искать свое лицо и уметь отбросить манеры ребенка из хорошей семьи (а это зачастую означает и оглядки на зрителя) часто сложнее, чем кажется. Речь идет о промышленном предприятии, о плане и премиях всех причастных к нему. На кону немалые деньги. Это обязывает. Как сохранить свое лицо в условиях такого давления? Как не прибегать к испытанным путям? Стремиться к успеху здесь вынуждает не только честолюбие, это становится в некотором роде необходимостью. А в нашем столетии миф успеха особенно обласкан, потому что сознательно или неосознанно он становится массовой компенсацией. Кино—жестокая профессия. В начале, в середине и в конце. Неопределенность преобладает. И несмотря на это: кому же хочется бросать эту профессию, хоть он и плохо начинает, продолжает и кончает? Никому. И есть ли вообще у всего этого какой-то смысл? Наверное, в неопределенности заключается единственный выход. Постоянно начинать все сначала, работать и молчать. Наконец, есть еще шанс, что если изменится угол зрения, наверное, немного изменится и частичка мира. Но может ли поспособствовать этому магия движущихся картинок? Наверное, да. Хотя я знаю, какой нелюбовью пользуются цитаты, я часто снова и снова размышляю над словами Ежи Анджеевского[1]: «Видишь, говорил я себе тогда,—проигрываешь книгу, проигрываешь жизнь. Жизнь? Не слишком ли это много? Наверное, нет. Не думайте, что эти мысли нашептывает писателю слабость, истерическая экзальтация или близорукость. Если человек хотя бы на мгновение, по его мнению, проигрывает то, что действительно изо всех сил любит, он не может удержаться от мысли, что он проиграл и часть своей жизни, что в нем безвозвратно гаснет какой-то внутренний свет, что в нем раз и навсегда замолкает какая-то незаменимая нота».

1964

1. Ежи Анджеевский (1909–1983)—польский писатель, сценарист и критик. Автор знакового романа «Пепел и алмаз» (1948) и сценария, при участии режиссера, к одноименному фильму Анджея Вайды (1958).

Film a doba. Antologie textů z let 1962–1970 / Ed. S.Ulver.

Praha: Sdružení přátel odborného fi lmového tisku. S. 66–69